Виктор Сухоруков: диалог с Богом
Широкий зритель узнал и полюбил артиста Виктора Сухорукова после роли в фильме Алексея Балабанова «Брат», где актер блистал наравне с главным героем в исполнении Сергея Бодрова-младшего. Затем были не менее яркие образы – император Павел I (Виталий Мельников, «Бедный, бедный Павел»), настоятель монастыря Филарет (Павел Лунгин, «Остров»), Никита Хрущев (Юрий Кара, «Звезда эпохи»). Сегодня за спиной актера более восьмидесяти киноролей и запоминающиеся театральные работы. Недавно народный артист России Виктор Сухоруков отметил свой 65-й день рождения. Накануне этой замечательной даты юбиляр рассказал «ПМ», в чем усматривает пользу эгоизма, почему согласился забронзоветь, и как ему помог святитель Николай.
– Виктор Иванович, вы пришли на интервью минута в минуту. Откуда такая пунктуальность?
– Все из-за эгоизма. Когда договариваюсь о встрече, и человек опаздывает, меня это оскорбляет. И первый шаг, который я сделал в борьбе с этим безобразием, – прекратил опаздывать сам.
– Быть может, у вас случались трагические опоздания?
– Слово «трагедия» подразумевает смерть. До трагедии в прямом смысле не доходило, но драматических опозданий и ошибок было предостаточно. Например, когда пребывал во власти зеленого змия. Или когда по молодости уверовал, что я пуп земли. Полное ницшеанство в башке, отсутствие ответственности, расшатанная дисциплина, самолюбование, неосуществимые мечты и желания. Резко моя жизнь изменилась в 1987 году, когда Бог, наверное, повернулся ко мне лицом. К тому времени я уже должен был дважды умереть, пропасть, исчезнуть. Полная нищета, мрак, безработица, безденежье, безобразие, разруха. Все пребывало в некоем ожидании – либо пустого конца, либо какого-то нового светлого начала. И вдруг я буквально физически слышу: «Устал?» Отвечаю: «Устал». «Что собираешься делать?» «Не знаю». «А хочешь начать все сначала?» «Хочу». «Но это трудно. Потеряв прошлое, ты можешь не найти в будущем ничего». «Согласен». «Ты останешься очень одиноким человеком. Придется пожертвовать многим». «Согласен». «Ложись спать». Проснулся, почему-то включил музыку, пошел и занялся хозяйством. И с тех пор все пошло по-другому! И сегодня пытаюсь держаться трех принципов в жизни: терпение, жертвенность и умение не предавать.
– Кажется, ваша актерская судьба пошла в гору после того как вы сыграли игумена Филарета в фильме Павла Лунгина «Остров». Как удалось с вашим вулканическим темпераментом создать образ монаха – спокойного, тихого?
– Мне покой давался ох как тяжело! Сесть, опустить руки на колени и спокойно сказать фразу было непросто. Перед вами сидит холерик в белой рубашке! Но вот что скажу: веру сыграть невозможно, так же, как и любовь. Поэтому я играл поставленного в определенные условия человека. И у меня постоянно шел поиск тихого дыхания. Передо мной стоял человек, и я себе говорил: «Не разозли его, не растряси, не занервируй. Удержи его в этом настроении, заколдуй его, Витя». Хотя и в этой роли не обошлось без эмоциональных взрывов. Филарет ведь уверовал, что своей жизнью, своим служением уже заработал место в раю. Там у него и шкафчик есть, и ключик ему выдадут – только соберись. А на самом деле оказывается – нет, даже в этой его правильной жизни находится место греху, беспокойству. Я так благодарен Павлу Лунгину и Петру Мамонову (именно он порекомендовал режиссеру меня на эту роль)! У меня дома висит грамота от Патриарха Алексия II за этот фильм. Святейший благословил нас, и для меня это очень важно.
– Вы давно крестились?
– У меня вся семья была верующая. Меня мама крестила в четыре месяца. Тайно, в четыре утра, в нашем замечательном орехово-зуевском храме Рождества Пресвятой Богородицы. Потом там же крестили мою сестру Галю. Кстати, этот храм никогда не закрывался, и у меня с ним связана потрясающая история, во многом определившая мою судьбу. Пацаном жил с мечтой поступить в театральный институт. До армии не получилось. Ушел служить, там заодно и готовился. Демобилизовался. Весна, Пасха, пошел в наш храм. Гляжу, он оцеплен милицией и дружинниками. Народу битком, открыты все три двери. И я вдруг сказал себе: если я попаду на службу – поступлю в театральный вуз. Если не попаду – не поступлю. Не знаю, сколько прошло секунд, но я уже стоял внутри. В тесноте, среди пожилых женщин, стариков, и простоял там всю службу до утра.
До поступления в институт побывал в храме еще раз. Увидел распахнутые двери и вдруг говорю приятелю: «Ген, зайдем на минутку». И мы зашли в эту святую прохладу. А там с правой стороны моя любимая икона Николая Чудотворца: в одной руке у него храм, в другой – меч. Встал перед образом и смотрю как завороженный. Вдруг сзади женский голос: «Что, интересно?» Я вздрогнул, оглянулся – женщина средних лет в темном платьишке, в косыночке. И она стала мне объяснять, почему храм, почему меч, кто такой этот святой. Потом заговорила о жизни, о вере и вдруг спросила: «А ты чего хочешь?» Я говорю: «Да вот в институт поступить, в артисты». – «Я буду молиться за тебя». И я уже выходил из церкви, в это световое пятно на улицу, а она продолжала мне вслед чего-то говорить, благословлять. И я поступил, хотя конкурс в тот год в ГИТИС достигал 116 человек на место.
– В сентябре в вашем родном Орехово-Зуеве вам открыли памятник – Виктор Сухоруков сидит на лавочке, рядом с ним газетка. Как же вас угораздило забронзоветь?
– Около года назад со мной связался один местный предприниматель и предложил меня увековечить. Воспринял это как розыгрыш и долго отказывался. За какие такие заслуги? Но потом подумал, что это памятник не мне, а жизненному пути, согласился. Спросили, в какой позе я себя вижу, ответил: на скамейке, на которую присел на минутку. Интересно, какую часть этого памятника облюбуют поклонники и станут тереть на счастье – лысину или левую коленку?
Елена Алексеева
Опубликовано: №22 (611) ноябрь, 2016 г.
