Ничто не происходит без воли Всевышнего, неисповедимыми путями ведущего тварей к лучшему концу. Николай Карамзин
Слава стихотворца Николая Карамзина († 1826) в наше время изрядно померкла. Историограф затмил поэта, хотя сентименталист ощущается в каждом томе «Истории государства Российского». Никуда не денешься: душу свою он открыл все-таки в стихах. Об этом впору вспомнить к карамзинскому 250-летию (по новому стилю писатель родился 12 декабря 1766 года).
Вождь меланхолии
Сегодня трудно представить, что молодые литераторы начала пушкинского «Золотого века» безоговорочно считали Карамзина гением и вождем. В чем же его новаторство? Уместно вспомнить термин из истории литературы: сентиментализм. То есть – углубленное внимание к собственной личности, к интимным переживаниям. Причем без натурализма, под туманной дымкой легкой меланхолии:
Веют осенние ветры
В мрачной дубраве;
С шумом на землю валятся
Желтые листья.
Смена времен года напоминает нам о быстротечности жизни, и это важнее любых политических поворотов. Петр Вяземский восхищался: «Тут все верно: краски, точность выражения и музыкальный ритм. В философических стихотворениях Карамзин также заговорил новым и образцовым языком. В них свободно выражается мысль». Карамзин не только писал, осваивая разнообразные жанры. Он показал себя изобретательным издателем, законодателем мод, первооткрывателем. Словом, властителем дум. Не первым и не последним, но цепким.
Конечно, и до Карамзина в русской словесности появлялись стихи о частной жизни лирического героя. Распевал любовные песни Сумароков, острил Василий Майков. Разнообразно проявлялся своенравный дух Державина, который не боялся предстать перед читателем в домашнем халате. Но Карамзин первым демонстративно углубился во внутренний мир, в собственные тихие думы и частные эмоции. Это и называли «новой чувствительностью».
Поклонник белого стиха
Даже рифма казалась ему чем-то помпезным – и он приучил соратников к белому стиху. Лишь бы сохранить право на камерное высказывание, на вздохи и слезы. Всего этого не хватало в гремевшей громами прежней поэзии. Он не уставал теоретизировать, комментируя собственные открытия: «Все люди имеют душу, имеют сердце: следственно, все могут наслаждаться плодами искусства и науки, и кто наслаждается ими, тот делается лучшим человеком и спокойнейшим гражданином». Временами Карамзин ставил искусство выше жизни. И уж, конечно, выше чинов и орденов.
Сборник своих произведений он назвал программно: «Мои безделки». Последователь Карамзина Иван Дмитриев не стал отставать от товарища, парировав: «И мои безделки». Поклонники восхищались, как изящно Карамзин закрылся от государственной жизни с ее навязчивым регламентом.
На последнюю в XVIII столетии коронацию государя императора Карамзин разразился неожиданно пространной одой, где в споре с воображаемым оппонентом перечислил всевозможные доводы в пользу сына Екатерины и связанные с новым правителем надежды. Но оказалось, что и он способен к политическим декларациям в рифме:
Итак, на троне Павел Первый?
Венец российския Минервы
Давно назначен был ему…
Я в храм со всеми поспешаю,
Подъемлю руку, восклицаю:
«Хвала Творцу, хвала Тому,
Кто правит вышними судьбами!»
Когда Павел погиб, нового императора, Александра, Карамзин приветствовал еще усерднее, чем его несчастного отца:
Как Ангел Божий ты сияешь
И благостью, и красотой,
И с первым словом обещаешь
Екатеринин век златой…
Молодой император, в отличие от бабушки, был равнодушен к поэзии, да и вообще к словесности. Но к похвалам Карамзина отнесся благосклонно. Недавний автор «Безделок» все реже писал стихи, но на победу в Отечественной войне отозвался непривычно помпезной конструкцией «Освобождение Европы и слава Александра». Эти строки в те дни прозвучали громко:
Лежат храбрейшие рядами;
Поля усеяны костями;
Все пламенем истреблено.
Не грады, только честь спасаем!..
О, славное Бородино!
Тебя потомству оставляем
На память, что России сын
Стоит против двоих один!
(1814)
Советник императора
Прославляя победы, он никогда не забывал о жертвах. Это и в «Истории» проявится. Вскоре он стал советчиком императора. Назидательные мотивы прорывались и сквозь прежние «безделки». После кровавых праздников французской литературы Карамзин стал консерватором, осознал себя монархистом и подготовил общество к знаменитой формуле николаевского времени «Православие, самодержавие, народность».
О своей духовной жизни Карамзин поведал мало. В отличие от предшественников, он не создавал поэтических переложений псалмов. Православным духом проникнута его публицистика (рассуждения о Родине) и «История государства Российского». В поэзии же религиозные чувства с особой силой выразил лишь однажды. Это было сокровенное стихотворение, где Карамзин сумел подобрать слова для разъяснения сути главной христианской молитвы:
Да, в горе с ближним сострадаю,
Сокрою ближнего порок!
Как я оставлю долги братьям,
Так Ты остави долги мне!
Быв слаб, тогда бываю силен,
Когда Твой дух меня живит;
Веди меня во дни сей жизни,
И в смерти, Боже, не оставь!
Можно ли сегодня получать удовольствие от карамзинских стихов? Преемники многократно перепели его мотивы, добавив своих специй. Многие из них писали куда сильнее Карамзина и превзошли первооткрывателя безделок. Но стихи, как ни банально, не умирают. Под слоями вековой архивной пыли они остаются равными себе. Деревья облетают, годы уходят, печаль сопровождает уединение. Это и есть поэт Карамзин.
Арсений Замостьянов
Опубликовано: №24 (613) декабрь, 2016 г.
