Интервью с иконописцем Виктором Криворотовым
– У Вас недавно был юбилей – семьдесят пять лет. Сколько из них Вы занимаетесь иконописью?
– В общей сложности пять десятилетий. По образованию я инженер-технолог, машиностроитель, работал заместителем директора одного института в Грузии и попутно увлекался живописью. Приезжая в командировки в Москву, часто посещал Третьяковку, меня особенно интересовали иконы. Я все ходил, пытался понять: что такое икона? Позже осознал, что техническая сфера – это не мое призвание. Подал заявление и ушел фактически в никуда, стал художником. Перепробовал много стилей и техник. Решил: научусь портреты писать. Это было очень интересно. Потом решил написать Богородицу. Мне очень нравился тогда образ Богородицы «Толгская». Там много оттенков, многослойная живопись. Написал, конечно, по-своему, без соблюдения канонов. А потом мой друг-священник, сейчас он мой духовник, говорит: «Давай напиши для храма икону». Я рискнул, написал. Отнесли епископу – ему понравилось. И я понял, что надо продолжать, но сначала изучать технику. Нашлись единомышленники, которые вместе со мной ее осваивали, перенимая опыт московских мастеров.
В общей сложности в Грузии мы написали около пятисот икон для разных храмов и монастырей.
– Как Вы стали москвичом?
– Через Иерусалим. У моих московских друзей была духовная связь с игуменьей Горненского монастыря в Иерусалиме, которая предложила нам отреставрировать роспись Казанского храма. Мы это сделали, потом еще написали иконы для Казанского и Предтеченского храмов. Месяца четыре в монастыре прожили… Шел девяносто четвертый год. В Грузии были нестроения, я работал штатным иконописцем Грузинской Патриархии, жилось трудно. В это время нас пригласили в Москву реставрировать храм Рождества Богородицы во Владыкино. Работа наша понравилась, начали поступать заказы на иконы. Тогда созрело решение уехать из Грузии в Россию.
Как приехали в Москву, духовник моей сотрудницы – сейчас она монахиня Василисcа – предложил встретиться в доме его духовной дочери. Мы прямо с поезда пришли туда. И батюшка хозяйке говорит: «Мать, ты хотела в монастыре жить?» – «Да, конечно». – «Вот завтра уезжай». Сейчас она монахиня Олимпиада. А мы стали в ее доме жить и работать.
Приходилось жить на разных квартирах у друзей. И так до сих пор – уже почти двадцать лет. Все это время Господь дает нам работу. За двадцать лет ни разу не было простоя. Иногда последнюю икону пишешь, думаешь – как дальше? И внезапно возникают еще заказы…
– В каких храмах и монастырях Москвы есть Ваши работы?
– Нами написаны иконостасы в храмах девяти мучеников Кизических, святых Бориса и Глеба в Дегунино, в Заиконоспасском монастыре. Сейчас наместник – игумен Петр (Афанасьев) – попросил написать еще праздничный ряд для нижнего храма. В храмах Христа Спасителя, Большое Вознесение, Малое Вознесение, святой Татианы, святого князя Димитрия Донского написаны отдельные иконы.
– Вы передаете кому-то свое мастерство?
– У нас много учеников. Нас учили бесплатно, и мы тоже во славу Божию учим. Икона – это молитва иконописца. Мы всем ученикам говорим, что если ты молиться не будешь, то напишешь живописное произведение. Технику в принципе может любой человек освоить. Если нет молитвы, то иконописец пишет себя, свой автопортрет. Свои страсти отражает, а страсти надо погасить, надо бороться с помыслами. Для иконописца главное – молитва.
Одно время я был председателем иконописной секции в Союзе художников. Я пытался выступать на всяких совещаниях, говорить о молитве, но, как правило, не был услышан. Большинство современных иконописцев пока еще нуждается в обсуждении технических проблем.
– Многие сегодня идут в иконописцы, считая это очень доходным занятием…
– Наша принципиальная позиция – не назначать цену за работу. В Святой Земле на Иордане есть известный греческий монастырь преподобного Герасима Иорданского. Храм там расписывали русские иконописцы в начале XIX века. Климат в тех местах непростой: то жара, то холод. Еще землетрясение в этих краях было. Роспись – масляная живопись – начала осыпаться. Настоятель пригласил румынских монахинь ее отреставрировать. Но они вместо реставрации записали всю роспись своими образами. Настоятель, удивляясь, говорил: «Пустынники должны быть аскетами, а не цветущими, страдающими полнотой людьми, как они нарисовали. Это все надо смыть и восстановить, как было в прошлом». Чтобы показать свою работу, мы с матушкой Василиссой восстановили одну четырехметровую композицию, настоятелю понравилось. Он меня спрашивает: «Сколько хочешь за работу?» Отвечаю: «Я не знаю Вашей ситуации, Ваших возможностей, поэтому Вы назначайте цену». – «Но если я мало дам, ты обидишься на меня». Я говорю: «Если Вы мало дадите, Господь позаботится и дополнит. А если Вы много дадите, он у меня отнимет». Так мы договорились. Когда уезжали, отец Хризостом оплатил только нашу дорогу. Но он чудный батюшка! Нам так хорошо было в этом монастыре. С удовольствием поедем еще помогать.
Раз пришла женщина-реставратор. Говорит: «Русская интеллигенция хочет Вам заказать икону. Большую. Для открытия Храма Христа Спасителя. Будет великое освящение Храма, крестный ход и русская интеллигенция пойдет и отнесет икону в Храм». Женщина сама определила сумму, сказала, что будет собирать со всех деньги. Работали мы долго. Когда икона была написана, заказчица говорит: «Сначала возьмем ее в университетский храм святой Татианы, оттуда будет крестный ход». Назвала время и дату. Но когда мы пришли, то оказалось, что крестный ход уже состоялся, а заказчица, собрав деньги, исчезла. Видно, в этом состоял Божий промысел. Сейчас мы благодарны Господу за то, что наша икона находится у жертвенника и перед ней молится на богослужениях Патриарх. На иконе изображен Страшный суд, но не сложной многофигурной композиции, а как бы ее фрагмент, где весь смысл происходящего соответствует сюжету и названию «Се, гряду скоро» (Апок. 22, 12).
– Какая работа Вам запомнилась более всего?
– Мы постоянно работаем в московском храме девяти мучеников Кизических. Однажды нас познакомили с настоятелем монастыря в Казани, который попросил с ним поехать, чтобы написать иконостас и восстановить по потрепанной фотографии утраченный образ Божией Матери «Кизическая». Мы написали этот образ для казанского монастыря. Прихожане московского храма тоже захотели иметь такую икону. Мы им ее написали, дополнив образ девятью мучениками Кизическими, которых разместили на полях. Сейчас эта икона находится в московском храме и очень там почитается.
Ольга Кирьянова
