Иконы на шторках и молитва Знарка
Эти уникальные записи духовник российской сборной протоиерей Андрей Алексеев сделал в далеком Пхёнчхане во время Олимпийских игр 2018 года.
9 февраля
Прежде – и в Рио, и в Дьоре – стены комнат, выделенных под часовню, позволяли повесить на них иконы, используя канцелярские иголки или кнопки. Здесь же из-за материала основной поверхности стен это оказалось невозможным, поэтому пришлось задернуть занавески и разместить часть икон на шторах и на карнизе. А вот правая и левая стороны стен по бокам от окна оказались вполне подходящими для использования кнопок, поэтому иконостас расширился, и в итоге получилось даже лучше, чем в прошлые разы.
10 февраля
В самом конце молебна открылась дверь и в часовню вошла еще одна девушка – Катя Боброва, член нашей сборной по фигурному катанию. После ухода хоккеисток мы с Катей долго общались. Как отрадно было видеть перед собою верующего человека, осознанно идущего в храм, а еще направляющего туда своих приятелей и знакомых. Уклонюсь от дальнейших подробностей, потому что все остальное можно назвать тайной исповеди, но это был такой глубокий порыв души и такое искреннее чувство веры, которые не могут оставить равнодушным. Она также написала на листочке всех ребят из сборной по фигурному катанию и особенно просила помолиться о Жене Медведевой, которой выступать завтра, и о не очень удачно начавшем свое выступление Мише Коляде, катавшемся накануне. «А давайте подождем чуть-чуть Женю, она должна сейчас подойти», – попросила меня моя собеседница. Нам было о чем поговорить, и так мы дождались ту, на кого возлагаются наибольшие надежды в фигурном катании в этой зимней Олимпиаде. Вместе с Женечкой и Катюшей мы помолились, а потом девушки ушли, попросив прийти завтра на соревнования. «Утром не смогу, поскольку служу Литургию, а днем, Бог даст, постараюсь непременно быть». «Женин выход на лед будет примерно в 12.30 в воскресенье по местному времени. Мы откатаемся сейчас и улетаем в Японию, а потом снова вернемся сюда, 18 числа, – поделилась Катя перед уходом, – просим Ваших молитв и поддержки».
С Женей мы потом еще пересеклись через некоторое время в штабе, и, прощаясь, я спросил:
– Женечка, а ты сама хочешь, чтобы я пришел завтра на твое выступление?
– Да, очень хочу и прошу: пожалуйста, приходите!
– Постараюсь быть непременно.
В это время в штаб зашел один из врачей нашей сборной: «Батюшка, Вы сегодня договаривались с одной из наших врачей, Ириной, отслужить панихиду по ее маме. Сегодня 9 дней с ее смерти, а Ирину срочно вызвали в горную деревню. Я ее коллега, я буду вместо нее на панихиде, можно?»
11 февраля
Мясопустная неделя, воскресенье, заговенье на мясо
Я совершил входные молитвы, облачился, умыл руки и стал совершать Проскомидию. Тут дверь открылась и кто-то вошел. Это был мой вчерашний знакомый, врач-массажист сборной по керлингу Владимир Савченко. В его ухе висела длинная серьга. Я благословил его и попросил разжечь уголь для кадила, заодно поинтересовавшись, приходилось ли ему когда-то это делать, – будучи в уверенности, что на свой вопрос я получу отрицательный ответ. Но ответ был положительным, и мой новый знакомый справился с задачей очень быстро, ловко и умело, после чего задал мне совершенно неожиданный вопрос:
– А можно я попою на Литургии?
– А Вы пели, поете на Литургии?
– Да, я закончил вокальное отделение Института культуры и пел в храмах города Пензы, где родился, а потом – Подмосковья и Москвы.
14 февраля
Среда Сырной недели
Чё ын ха ру туэ сэё. Если я правильно написал со слов моих новых корейских знакомых, то в переводе на русский язык с корейского это означает «добрый день». Теперь при входе на территорию Олимпийской деревни я так здороваюсь с теми, кто меня досматривает, после чего следуют улыбки и бурные аплодисменты. Как же немного нужно для того, чтобы заслужить расположение, внимание и особую теплоту со стороны этих хоть и услужливых, но весьма педантичных, въедливых и строгих стражей порядка!
16 февраля
Четверг Сырной недели, попразднство Сретения Господня
Обернувшись, я увидел мужчину средних лет, одетого в спортивную одежду. На груди у него висел бейдж с аккредитацией (без аккредитации в деревню не попадешь), под мышкой была коробка, но о ее содержимом позже.
– Вы священник? – спросил он меня.
– Священник.
– Русской Православной Церкви?
– Да.
– А я тоже священник, я пастор, спортивный капеллан. Меня зовут Карл Дамбман.
– Вы сопровождаете какую-то сборную?
– Нет, я представляю организацию International Sports Chaplain.
– Как интересно! Я бы хотел с Вами пообщаться. Возможно это сделать сейчас?
– Да, конечно, – ответил Карл и предложил мне перейти на «ты».
Я не отказался. Мы сфотографировались около олимпийских колец, и затем Карл ненадолго заглянул в нашу часовню. Вот что мне удалось о нем узнать из разговора: организации, в которой он трудится, уже 50 лет, а самому Карлу 67. Пастором он стал в 1977 году, после окончания Библейской школы, а до этого занимался вольной борьбой и входил в состав сборной США, причем принимал участие в одной из Олимпиад – как я понял, 1976 года. А вот на Олимпийские игры 1980 года, проходившие в Москве, он не приезжал по причине бойкота со стороны Соединенных Штатов Америки и ряда других стран Запада. «К сожалению, – как сказал мне мой коллега. – А так хотелось». У пастора Карла американское гражданство, а проживал он и в Австрии, и в Германии, и даже какое-то время в Москве. Нынешняя Олимпиада для него уже 18-я: до этого он был на 11 летних и 7 зимних Играх. На мой вопрос о его конфессиональной принадлежности мой спортивный духовный товарищ ответил, что он протестант. Как я понял с его слов, он не принадлежит к какой-то из известных мне протестантских конфессий (хотя и выступает на собраниях некоторых из них), а сама организация, указанная на данной им мне визитке, является одним из направлений протестантизма. Когда Карл открыл коробку, в ней оказались книги, и мне был им подарен один экземпляр Библии.
– Это Священное Писание Ветхого и Нового Завета, – сказал спортивный капеллан Карл.
Я взглянул на обложку: на ней были изображены олимпийские кольца, кубок с огнем и надпись: «Есть нечто важнее, чем олимпийские награды» – кажется, так.
17 февраля
Суббота Сырной недели
Когда после игры я спустился в раздевалку и поздравил тренера и девушек с победой, то из уст легендарного Владислава Александровича Третьяка услышал слова о том, что он на трибуне переживал за команду (я был этому свидетелем) и «молился вместе с батюшкой». Вот это было уже чем-то новеньким! Я вспомнил себя босоногим ростовским мальчишкой, в составе всей семьи буквально прилипавшим к экрану телевизора в тот момент, когда на лед выходила великая советская хоккейная сборная. Имя и фамилия «Владислав Третьяк» вызывали тогда у меня священный трепет, и мог ли я подумать о том, что пройдут годы и я, став священником, буду на Олимпийских играх в Корее молиться с легендой отечественного хоккея о нашей женской команде, которая в этот день впервые в своей истории вышла в полуфинал Олимпийских игр…
18 февраля
Прощеное воскресенье
Раздав просфорки и отпустив певчих и прихожан, я, по обычаю, отправился в медцентр, чтобы передать антидор докторам.
– Батюшка, заходите, заходите! – приглашали меня врачи. – У нас вот в гостях родители хоккеиста Андрея Зубарева.
Будучи уже в почтенных годах, родители тем не менее поднялись из-за стола, за которым пили чай, и с уважением поприветствовали меня, после чего мама спортсмена спросила:
– Батюшка, а можно ли отслужить молебен?
– Конечно, – ответил я. – А где же сам Андрей?
– Он должен быть здесь с минуты на минуту.
– Очень хорошо! Тогда, как только он придет, жду вас всех в часовне, – сказал я, попрощался со всеми и пошел готовиться ко встрече.
Вскорости в дверь часовни постучали, богомольцы зашли внутрь помещения и примолкли. А потом, перед молебном, мы немного пообщались. Оказывается, они из Уфы… приехали поддержать сына. А на сына тоже было приятно смотреть: я обратил внимание, как заботливо и почтительно этот взрослый мужчина относится к своим стареющим родителям. Слышите? Со вниманием, почтением и уважением! А то ведь у нас всё чаще ругают людей, при этом словно сжигая все вокруг себя. А вот о добродетелях порассуждать, если они есть и развиты, неужели не стоит? Мы помолились вместе, затем я проводил эту семью, и вскоре часовня приобрела тот вид, который имеет в будничные дни.
21 февраля
Среда первой недели Великого поста
Я обратил внимание на то, как девушки слушали. В каждой из них шла незримая духовная работа, и меня как священника это не могло оставить равнодушным. Для них в это время открывался целый огромный мир, в который души этих молодых девушек вступали с готовностью познавать и осваивать новую, пока еще мало им знакомую жизнь. Ту жизнь, к которой имеет стремление душа каждого человека, но как важно, чтобы в нашей жизни состоялось движение в эту сторону. Двум из них я, кстати, назначил послушание, и это уже не в первый раз: одной – отвечать за свечи, а другой – за вентиляцию, больше или меньше открывая окно, находящееся в часовне. И в этом тоже нужно было навыкнуть: ведь откроешь недостаточно – будет душно, комнатка-то небольшая; а откроешь слишком широко – станет прохладно, на улице ведь все-таки зима, хоть и корейская. Так что и в этом новом деле приходилось им трудиться. Такие вот у нас в сборной хоккеистки – трудницы и послушницы.
А потом у них были вопросы: «Батюшка, а что делать, чтобы не волноваться перед игрой?», «Отец Андрей, а я давно уже не забиваю голов, подскажите, как быть?», «А я мужу позвонила, и мы хотим к Вам потом приехать в храм. Я давно уже думала: как это хорошо, когда есть священник, с которым можно посоветоваться, спросить о разных вещах», «А я хоть и не в Москве живу, но тоже хочу приехать к Вам в гости. Можно?», «А у нас в команде больше десяти человек из подмосковного города Дмитрова. Когда мы сможем с Вами еще увидеться в Москве?»…
23 февраля
Пятница первой недели Великого поста
…Машина, дорога, КПП, деревня, перекресток. Да-да-да, перекресток, пересечение путей в центре Олимпийской деревни, на котором вчера мы расстались с Ангелиной Голиковой и на котором сегодня мы с ней снова встретились. Как же звонко мы рассмеялись, когда это случилось! Вот так стояли на перекрестке, смотрели друг на друга и смеялись. Слушайте, ну надо же – как будто мы и не расставались или как будто ждали специально друг друга. Вот это совпадение! Мне было очень отрадно в очередной раз видеть неунывающую девушку. Я напомнил ей о старом советском мультфильме про Оха и Аха, и мы снова рассмеялись вместе. А в это время, не торопясь, слегка раскачиваясь в своих движениях, к нам приближался, идя из столовой, Олег Валерьевич Знарок, тренер нашей мужской хоккейной сборной, которой предстояло сегодня встречаться в полуфинале со сборной Чехии. Я извинился перед Ангелиной, что вынужден прервать наше общение, и обратился к поравнявшемуся с нами почтенному мэтру:
– Олег Валерьевич, доброе утро!
– Доброе утро!
И вот тут я должен вам признаться в том, в чем признался ему. Вы можете как угодно к этому относиться, но у меня было устойчивое внутреннее ощущение, что я сегодня непременно его встречу. Можете мне не верить, но это было действительно так.
– Олег Валерьевич, а пойдемте-ка со мной в часовню, а?
– Пойдемте, – отвечал он.
– Давайте мы постоим немножко, помолимся и Господа позовем в помощь?
– Давайте.
Мы пошли, и хочу обратить ваше внимание на то, что мне пришлось перейти на другой размер шага. Олег Валерьевич шел не торопясь, и я поймал себя на мысли, что вот сейчас передо мною через особенности походки в некоторой степени приоткрывается некая малая толика большого богатства личности человека, от которого сегодня миллионы людей моей страны ждут победы. Такая, скажу я вам, интереснейшая у него походка! Я бы сказал, походка стратега, стратилата. А еще – да что скрывать? – знаете, о ком я подумал, когда со стороны осторожно, ненавязчиво наблюдал за этим движением полководца? Я подумал о Михаиле Илларионовиче Кутузове. Ну, честное слово. Мое второе образование – историческое, и историю я люблю. А большой хоккей, как я уже отмечал раньше, смотрю с детства. Ну да, я подумал о Михаиле Илларионовиче. Вот такая у меня была ассоциация.
Мы оба, не торопясь, слегка раскачиваясь, дошли до лифта, поднялись на первый этаж, зашли в часовню, и Олег Валерьевич, широко перекрестившись, поставил свечку. А потом… давайте оставим всё то, что было потом, в этой часовне – что было сказано, как и кем это было воспринято. Одно лишь отмечу: в какой-то момент дверь часовни открылась и к нам, ни слова не говоря, зашел капитан нашей хоккейной сборной Паша Дацюк. Было такое впечатление, что мы договаривались встретиться. Никто никого ни о чем не спрашивал. После сказанного мною пастырского слова я попросил и тренера, и капитана вынуть святоотеческое пожелание, написанное на обратной стороне рождественской открытки (они еще у меня остались к этому дню). И опять, как и всякий раз в таком случае, они вынули то, что было важным для каждого из них, а еще – поверьте мне – актуальным для сегодняшнего дня. Ведь в итоге в конце этого дня нас ожидала победа! Да, это было с большими трудами, но не мне писать о них. Было бы некорректным и нелепым с моей стороны нарушать данную границу: ведь сфера собственно спортивная является предметом компетентности специалистов-профессионалов. У меня же другие задачи, и я во время игры делал то, что, как священник, обязан был совершать: я молился. Они, ребята, трудились, он, тренер, мыслил и руководил, болельщики на трибунах вдохновляли, миллионы людей поддерживали у экранов, а я, получивший на это благословение от Святейшего Патриарха, пытался хоть в малой степени соответствовать высоте оказанной мне чести: я за них молился. И все мы были вместе, мы были и есть одна команда. Слава Тебе, Господи!
Давайте к хоккею мы потом вернемся в конце, а пока обратимся еще к одному событию, которое сегодня всех нас, безусловно, порадовало: два потрясающих выступления, две удивительные композиции наших фигуристок, Алины Загитовой и Евгении Медведевой, и – первая золотая и очередная серебряная медали! Я был свидетелем этого высокого искусства, этого тонкого мастерства – результатов титанического труда двух молодых девушек. Сколько же всего нужно вложить, пережить и претерпеть, чтобы это было именно так! Но даже при этом ведь не у всех так получается, а у них – получилось. У нас получилось, с огромными трудами и Божией помощью… Она была нужна, эта победа, ах, как она нам была сегодня нужна!..
Да-да, и снова о хоккее. Перед матчем я подошел к нашему незабвенному Владиславу Александровичу Третьяку, чтобы поприветствовать и благословить его. Мы поздоровались, а вот дальше…
– Буду молиться, – сказал я.
– Да-да, будем молиться, – ответил он мне.
После финальной сирены мы сфотографировались вместе. А еще вместе с нами в этом ледовом дворце поддерживал хоккеистов глава Олимпийского комитета России Александр Дмитриевич Жуков, приехавший на игру из аэропорта, куда он прилетел сегодня из Москвы. Вот так – прямо с корабля на бал! И на какой бал…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: ИНТЕРВЬЮ С ДУХОВНИКОМ РОССИЙСКОЙ СБОРНОЙ ПРОТОИЕРЕЕМ АНДРЕЕМ АЛЕКСЕЕВЫМ
