Владимир Костров: «В литературе нужны и певчие птицы, и ловчие»
Известному поэту, переводчику, драматургу исполнилось 82 года. В интервью «ПМ» он рассуждает об угрозах и рисках для современной словесности, с осторожным оптимизмом прогнозирует ее будущее и вспоминает, как однажды словом остановил моторную лодку.
– Владимир Андреевич, вы родились в деревне в Костромской области. Где крестились – там же?
– В 1935 году, когда я родился, храм уже был закрыт. Привезли священника на покое, который окрестил меня в бане. Я жил с бабушкой и дедушкой, в детстве знал много молитв. Они и иконы в доме держали, в красном углу. А родился я 21 сентября, на Рождество Богородицы. Мне кажется, это тоже оказывает некоторое влияние на направление в моей жизни. Хотя крестился в детстве, в самой вере осознано укрепился несколько позднее…
ОДНО СТИХОТВОРЕНИЕ НАПИСАЛ, КОГДА МЫ ЛЕТЕЛИ ИЗ МОЗДОКА В ГУДЕРМЕС НАД ОБЪЯТОЙ ВОЙНОЙ ЧЕЧНЕЙ
– Как это произошло? Что оказало наибольшее влияние?
– Общение с православными людьми, чудеса, жизненный опыт, а также русское искусство – все это укрепляло меня в вере. Русское искусство указывало, что существует некая определенность исторического пути нашей страны. Особое значение имел и собственный жизненный опыт. Я пережил целый ряд событий, которые показали: не все так просто, как пытаются нам изобразить материалисты. Одно из сильнейших впечатлений – заживление язвы, которая никак не рубцевалась. Меня уже почти без сознания отвезли в больницу. Слышу, как врачи разговаривают: «Надо делать резекцию желудка, ничего остановить невозможно». И тут приходит молодой врач, который предлагает использовать свой, только что разработанный метод. Главный хирург не соглашается. И все-таки этот новый метод применили. Безо всякого хирургического вмешательства я стал выздоравливать. Боль стихла. Это было такое счастье! Или, например, такая история. Как-то раз я поехал порыбачить на реку Ветлугу со своим приятелем, преподавателем марксизма-ленинизма. Закинув удочки, заспорили с ним о религиозном отношении к жизни. Я приводил в пример великих ученых, которые были верующими людьми: Декарта, Ньютона, Пуанкаре… Мимо проходили моторные лодки, всю рыбу нам распугали. Один раз, второй… Наконец я не выдержал и сказал: «Чтоб у тебя шпонка полетела!» Лодка вздрогнула и остановилась. Слышим, мужик оттуда кричит: «Ой, шпонка полетела…»
– Какие напасти, на ваш взгляд, подстерегают современную литературу? Может ли она сейчас чем-то гордиться?
– Несмотря на снижение интереса к печатной продукции, достижения есть. Известна проблема незаметности хороших литературных явлений и тенденций во всеобщем информационном поле. Это как в природе. Есть птицы певчие и ловчие, нужны и те, и другие. Когда-то ловчих птиц в литературе было много. Сегодня они почти отсутствуют: очень мало честной и высокопрофессиональной критики. Не хватает качественного определения существующего литературного процесса. Но я уверен: придет время, когда это соотношение восстановится. И тогда мы поймем, что на самом деле великое, а что нам пытались продать при помощи пиара.
ЕСЛИ В ЗАПАДНОЙ ПОЭЗИИ СИЛЕН ДУХ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ, ТО В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИРИКЕ БОЛЬШЕ ПОКАЯННОГО ЧУВСТВА
– Можно ли сказать, что великое, настоящее произведение – всегда православное?
– Думаю, да, качественная литература в России – всегда православная. Даже мусульманские авторы работают в русском контексте и чувствуют христианский этический посыл.
– На ваш взгляд, присуще ли русской поэзии – в сравнении с западной – какое-то заметное своеобразие?
– В нашей традиции – обращаться к пейзажу. Западные поэты что только не описывают – даже коробки! Говорю это не в укор. Кроме того, если в западной поэзии силен дух самоутверждения, то в отечественной лирике больше покаянного чувства. Разница огромная! В одном случае воспевается гедоническое, потребительское отношение к миру, во втором речь идет о благодати… «Отцы пустынники и жены непорочны, / Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв / Сложили множество божественных молитв…» – пишет Пушкин.
– Владимир Андреевич, образ Москвы в вашей поэзии на особом месте. Одна из книг, например, так и называется – «Московские рассветы». Еще вспоминается поэма «Сокольники»…
– Свое отношение к столице я лучше всего выразил в стихотворении, посвященном моему товарищу Владимиру Кузину: «Пойдите прочь, мы разберемся сами / со змием у Калинова моста, / над нашими полями и лесами / написано слезами и звездами два имени: Россия и Москва». Центр для меня начинается с Пушкинской площади. Вот памятник поэту. Затем, вниз по Тверскому бульвару – памятники Есенину и Гоголю. Все это организует духовное пространство города, наполняет его душу…
– Расскажите немного о вашей творческой лаборатории. Как вы пишете стихи?
– Пишу в связи с теми или иными жизненными событиями. Без проблем могу создавать и что-то интеллектуально-игровое. Однако жизненное мне важнее. Например, одно стихотворение я написал, когда мы летели на вертолете из Моздока в Гудермес и обратно над объятой войной Чечней. При этом МИ-8, на котором мы летели, отстреливал термические снаряды. В этот момент я про себя молился и писал стихотворение «Ни банкира, ни детей Арбата». И, прилетев на место, уже читал его воинам… Или вот другой пример. Моя семья возвращалась из Коктебеля с отдыха. Я приехал на вокзал встречать их, но поезд опаздывал. Пока ждал, за два с половиной часа написал стихотворение, в котором передается стук приближающихся колес.
Анастасия Чернова
Опубликовано: №18 (631) сентябрь, 2017 г.
Справка
Владимир Андреевич Костров
Родился 21 сентября 1935 года в деревне Власиха (ныне Боговаровского района Костромской области). После окончания химфака МГУ им. М.В. Ломоносова в 1958–1960 годах работал инженером в отделе главного технолога на Загорском оптико-механическом заводе (автор нескольких изобретений). Затем руководил отделом в журнале «Техника – молодежи», работал в журнале «Смена». В 1967 году закончил Высшие литературные курсы. В Союзе писателей СССР с 1961 года. С 1986 по 1992 гг. – заместитель главного редактора журнала «Новый мир». Профессор Литературного института имени А.М. Горького. Песни на стихи Владимира Кострова написаны многими известными композиторами, среди которых Вано Мурадели, Александра Пахмутова, Зигмар Лиепиньш, Лора Квинт. Среди исполнителей песен – Сергей Захаров, Иосиф Кобзон, Валентина Толкунова. Автор либретто оперы Л. Квинт «Джордано», выдержавшей 29 постановок в Москве и Ленинграде.
