Полковнику из «войск дяди Васи» и всем русским военным посвящается
В День защитника Отечества вспомнил своего друга Александра, с которым познакомились во время паломничества в Троице-Сергиеву лавру. В купе зашел коренастый мужик с военной выправкой и с открытым взглядом, руку протянул: «Мир тебе, брат!» И достал из сумки бутылку дагестанского коньяка и осетровый балык. Священник, что нашу группу возглавлял, улыбнулся и говорит: «Коньяк – это лишнее, а вот рыба пригодится – ребятишкам отдайте!» Тот коньяк я сразу убрал, а осетрину отнес мальчишкам из нашего детского хора.
Рубрику ведет Денис Ахалашвили
Когда вернулись в Тюмень и мне негде было жить, Александр позвал меня к себе: «Комнаты у меня две, а живу я один!» И ключи протягивает.
Вставали мы рано, ложились поздно. Утром читали правило и каноны. Потом ехали на работу: мой друг – на стройку, я – в редакцию. Кто первым вечером приедет, готовит ужин. После ужина читали святых отцов и разговаривали о Боге, о России, о Церкви. А потом молились. За окном вьюга, метель, а у нас лампады горят, ладан курится. Красота! Так легко молиться мне было только в Пафнутиево-Боровском монастыре, где я потом жил.
По воскресеньям и праздникам обязательно в церковь ходили. Хотя мы жили в часе ходьбы от Знаменского собора, мой друг всегда ходил пешком: «Надо перед службой помолиться, с мыслями собраться». В храме он всегда снимал верхнюю одежду и всю службу стоял, как в почетном карауле.
Поклоны клал аккуратно, благоговейно, а крестился так, словно воду боялся расплескать. Однажды куртку со всеми документами и с деньгами украли цыгане. Он рукой махнул и говорит: «Это мне по грехам! Каяться надо!»
О том, что Александр всю жизнь прослужил в «войсках дяди Васи» (ВДВ), я узнал, когда он во дворе канцелярский китайский ножик играючи стал в стену втыкать. Покрутит его и бросает не глядя, а тот раз – и втыкается. Из-за спины. Снизу. Сбоку. Я знал, что мой друг подполковник, но о своем боевом прошлом он никогда не распространялся. Только один раз за бутылкой грузинского вина, вспоминая боевых товарищей и глядя в сторону, сказал, что если на задании ты получишь ранение, нужно присесть на корточки и закрыть руками лицо, чтобы не увидеть, кто из твоих сослуживцев тебя застрелит. Потому что если не застрелит, погибнут все. В новом обществе, где всё и вся продавалось, только в Церкви он чувствовал себя хорошо. Он был настоящим русским офицером, для которого в мире существовали только Отечество и вера. Мечтал уйти в монастырь, но не успел. Врачи нашли у него рак, он таял прямо на глазах. Наш друг-священник постоянно соборовал и причащал его в больнице. Потом друзья рассказывали, что в последние дни он был радостный и спокойный. Молился и просил у всех прощения. Готовился к вступлению в самое главное для себя войско – воинство Христа.
Денис Ахалашвили
