Очереди за всем, чем угодно: продуктами, промтоварами, документами, зарплатой, билетами на поезд или в театр, квартирные очереди и очереди на покупку машины – в Советском Союзе были явлением сколь привычным, столь и безрадостным. Списки, перекличка, номерки на ладонях, вопросы: живая очередь или по записи, кто крайний, сколько стояли, унылая перебранка с внеочередниками – все это хорошо известно каждому нашему соотечественнику старше среднего возраста.
Нельзя сказать, что очередь – явление сугубо советское. В Англии, например, жители гордятся особой культурой поведения в очереди. Они их даже любят. Настолько, насколько вообще можно любить очередь. Любят не ожидание, а свою способность справедливо и быстро самоорганизоваться. Даже на автобусной остановке, даже на переполненной станции метро каждый знает, кто за кем.
И все-таки самый большой опыт очередей у наших сограждан.
Я прекрасно помню день, когда очереди пропали. Это случилось 2 января 1992 года, когда гайдаровское правительство отпустило цены. В память впечаталось лицо старика у вчера еще пустого прилавка: «Мне яйца, пожалуйста. Три» – «Три десятка?» – «Что вы, три штуки, очень дорого». Инфляция по итогам того года составила 2600 процентов.
Потом отсутствие очередей стало нормой. Были бы деньги, а товара много. Хорошего, плохого, поддельного или качественного – это уже дело второе. Главное, что он был. Об очередях, разумеется, никто не жалел. Бог с ними, с очередями.
Прошло двадцать лет, и очереди вдруг вновь появились. Более того, о них стали говорить, размышлять, даже спорить. Очереди стали предметом социокультурных исследований. Только это были очереди не за продуктами или вещами, а к святыням. В ноябре 2011 года это была очередь к поясу Богородицы. Стояние тогда могло растянуться на сутки. В конце этого года огромная очередь стояла в «Манеж», где проходила очередная выставка «Православная Русь», посвященная в этом году четырехсотлетию Дома Романовых. На выставку была привезена Феодоровская икона Божией Матери.
Для многих, особенно для молодых людей, не имевших советского опыта, очереди такого рода стали открытием. Оказывается, можно устать и замерзнуть, но чувствовать себя счастливым. В очереди можно познакомиться с единомышленниками, ощутить себя частью некоего целостного организма. Фактически, такая очередь стала своеобразным фильтром «свой – чужой».
В наше время, когда паломнические поездки почти лишились элемента подвига и все более походят на обыкновенный туризм, очереди к святыням стали новой формой паломнического труда. Он не требует преодоления больших пространств, но, также как и паломничества прошлого, нуждается в терпении и преодолении усталости, в молитве и хранении мирного духа вопреки обстоятельствам.
Протоиерей Михаил Дудко
