ОСОБЕННЫЙ ПРАЗДНИК

0

6517 Предлагаемые воспоминания – дань памяти Святейшему Патриарху Алексию II, который, несмотря на тяжесть патриаршего служения, всегда оставался добрым и светлым человеком.

Какую память оставляет после себя человек? Добрая и долгая память, поминание о упокоении, – это действительно единственная достойная награда от людей почившему во Бозе. 5 декабря была пятая годовщина со дня кончины Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Патриарх – это всегда историческая фигура. Помнить о нем будут как о Патриархе и так же оценивать его великие дела. Но хочется, чтобы и другая грань личности Святейшего не осталась без людской памяти. Шестилетнее пребывание при Святейшем в качестве иподиакона позволило увидеть его именно как человека, ощутить на себе его отеческую заботу.

Этот случай мне особенно дорог, потому что в нем была явлена трогательная отеческая забота обо мне. А все могло бы кончиться совсем скверно. Это было на праздник иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Троице-Сергиевой лавре в 2006 году.

После вечернего богослужения выяснилось, что книгодержцу и по совместительству референту Святейшего Алексею Дроздову надо срочно ехать в Москву по служебным делам. Святейший его благословил уехать. Встал вопрос, кому держать книгу во время службы. Все как-то вовремя нашли причины, почему они этого сделать не могут, главной же причиной было то, что Святейший был огорчен из-за каких-то дел в лавре, так что даже ближайшее окружение старалось лишний раз не попадаться на глаза. Меня же братья-иподиаконы поставили перед фактом: «Мы решили, что книгу завтра держать тебе».

Сложность заключалась в том, что мне, как представителю внешней иподиаконской службы (я стоял с патриаршим крестом), было почти неизвестно, что входит в обязанности книгодержца. Как оказалось, много того, о чем я даже не предполагал. Утром перед литургией встал пораньше, по чиновнику проследил службу и, как думал, все понял. И вот благовест, за ним лаврский трезвон, возвещающий, что Святейший Патриарх Алексий в сопровождении духовенства идет из патриарших покоев в Успенский собор совершить литургию.

Патриарх взошел на кафедру, протодиаконы и диаконы во главе с архидиаконом Андреем выходят из алтаря, кланяются Святейшему и идут на свои места за кафедрой. Я выхожу вместе с диаконским чином, кланяюсь Святейшему и тоже иду за кафедру. Святейший смотрит на меня немного недоуменно и, видимо, принимает какое-то свое решение. После первого антифона, когда Святейший омыл руки, он посмотрел в мою сторону. Это значило, что он хочет что-то сказать. Подхожу к Святейшему. Он тихо говорит: «У тебя список награждаемых готов?» Ответ мог быть только один: «Да». А то, что про награждения на этой службе ты слышишь первый раз, должно волновать только тебя.

Покинув свое место, почти бегом иду в алтарь, нахожу благочинного лавры и прошу у него список награждаемых. Его ответ поверг меня в отчаяние. Он мне говорит, чтобы я сходил в его кабинет, там у него в таком-то ящике лежит список. Выручил наместник лавры владыка Феогност, посоветовав благочинному послать кого-нибудь из братии за списком и побыстрее. Список приносят, я его показываю Святейшему, он мне говорит: «У тебя все готово?» И я понимаю, что у меня ничего не готово.

Опять почти бегом иду в алтарь, духовенство уже выстраивается на малый вход, а на малом входе и происходит награждение духовенства. Нахожу поднос, набедренники, палицы и вместе с первыми выходящими на вход иду на кафедру. Святейший меня опять подзывает и спрашивает: «Молитву для архимандритов приготовил?» Конечно же, отвечаю: «Да, Ваше Святейшество». Мне перед службой объяснили, что все молитвы, которые будет читать Святейший, в чиновнике идут подряд, поэтому эту молитву я, конечно же, не заложил и, где она находится, не знал. Отчаявшись искать по оглавлению, листаю чиновник и в последний момент нахожу молитву.

Литургия идет чинно и, как и положено патриаршей службе, величественно. После малого входа и награждения все уходят в алтарь, Святейший начинает каждение. Стою в алтаре и понимаю, что Святейший все сделал за меня: взял за руку и провел через все трудности. Как бы дальше не оплошать! И оплошал.

Перед чтением Апостола, Патриарх встает на горнее место, духовенство справа и слева от него по чину, перед ним два иподиакона с трикирием и дикирием. И вот, как и положено, я подаю Святейшему ладанницу со специальной ложкой. Он кладет ладан в кадило, затем кладет ложку обратно в ладанницу. Мне надо было бы не просто ладанницу держать, а еще и ложку подхватить, но случилось следующее: тяжелый, украшенный эмалью конец перевесил в ладаннице, и ложка, зачерпнув ладана, упала перед Патриархом. Вдобавок еще и я рассыпал немалое количество, пытаясь эту ложку поймать. Ну, думаю, все, сейчас на меня будут ругаться. Подбираю ложку и встаю за духовенством в ожидании, когда с Патриарха снимут омофор и я все подберу. Святейший стоит молча, как будто ничего не произошло.

Литургия продолжается. На великом входе Святейший помянул сослужащих архиереев. Этот момент меня тоже волновал, потому что Святейший поминает их по заранее написанному списку, прикрепленному к странице чиновника, а почерк у меня очень неразборчивый. Во время чтения Евангелия я все-таки успел переписать служащих архиереев и уточнить их титулы. Потом на листе формата А4 аккуратно, насколько хватало времени, печатными буквами все переписал. Молитвы Евхаристического канона Святейший знал наизусть, поэтому мне советовали открывать книгу при первых словах молитвы. Но и здесь Святейший легким наклоном головы давал знать, что пора открывать чиновник.

После того, как Патриарх причастится, книгодержец стоит за его креслом справа от престола и читает благодарственные молитвы, а в это время наместник подносит Святейшему запить. Затем все по чину подходят под благословение. Книгодержец, закончив чтение молитв, тоже подходит под благословение. Как положено, прочитав молитвы, подхожу и я, надеясь, что Святейший просто промолчит, не будет меня ругать. Но Святейший не промолчал: «Ты первый раз сегодня с книгой. Все прошло без запинки, для первого раза хорошо». Целую руку: «Это только благодаря Вам, Ваше Святейшество, Вы меня всю службу направляли». Смотрю, Святейший улыбается. После молебна ко мне подходит фотограф Святейшего из «Православной Москвы» Владимир Ходаков и говорит: «Что такое сегодня происходит? Святейший на всех сердится, даже пресс-службе досталось, а с тобой, как с домашним котиком, все по шерсти гладил».

Дело, конечно, не во мне, а в том, что Святейший Патриарх Алексий очень любил богослужение. И не только его внутреннюю, молитвенную сторону, которая, по словам Святейшего, укрепляла и давала силы, но и внешнюю: стройное пение, стройное и чинное хождение – все, что составляет красоту службы. Это был очень поучительный для меня пример того, что служба важнее, чем неопытность книгодержца. 

Диакон Сергий Правдолюбов

Поделиться

Комментирование закрыто