Райские кущи и плоды земного августа
Снова память уносит в Псково-Печерскую обитель, в праздник светлого Преображения Господня, лет этак на двадцать семь назад. В тот день заболел регент народного хора и управлять бабушками на ранней Литургии попросили меня.
Садовник
Непростое дело – заставить петь народ согласно, едиными устами. Всегда кто-то фальшивит, кто-то дает петуха, кто-то громко начинает кричать, а на мои замечания отвечает гордо: «Я тридцать лет здесь пою, а ты кто?» Я и правда никто, послушник без году неделя, еще борода толком не отросла. Пытаюсь замять конфликт, но старушка еще долго не может остыть.
Служба катится своим чередом. Вот и молебен уже отпели с освящением плодов земных. «Преобразился еси на горе, Христе Боже…» – какая красота, какой восторг! Получаю от пономаря пару зеленых яблок – кособоких, недозрелых – и собираюсь в келью отдыхать. Но на пути неожиданно вырастает монастырский садовник, иеродиакон Антоний: «Ты, Владимир, яблочки эти в корзину верни. Ты за мной ходь!»
ПОЛУЧАЮ ОТ ПОНОМАРЯ ПАРУ ЗЕЛЕНЫХ ЯБЛОК – КОСОБОКИХ, НЕДОЗРЕЛЫХ – И СОБИРАЮСЬ В КЕЛЬЮ ОТДЫХАТЬ. НО НА ПУТИ НЕОЖИДАННО ВЫРАСТАЕТ МОНАСТЫРСКИЙ САДОВНИК, ИЕРОДИАКОН АНТОНИЙ
Он всегда так говорит: «подь» вместо «пойди», «ходь» вместо «иди». Отец Антоний (Шаруда) родом из гоголевских мест, и говор у него своеобразный, южнорусский. При этом он горячий ревнитель церковнославянского языка, а все попытки украинизации богослужения решительно высмеивает: «Нет, ну что это такое: “Мыкола фокусник” вместо “Николая Чудотворца”, “Девка невенчанная” вместо “Невесты неневестной”? Это же Матерь Господа нашего Иисуса Христа! Христопродавцы они, богохульники!..» – шумит отец Антоний и кому-то невидимому строго грозит пальцем.
Начальник стражи
Он вообще очень любит поговорить. Если кто-то, впервые оказавшись на Святой горке, задает ему простой вопрос о погоде или о цветах, он начинает издалека, едва ли не от Сотворения мира, потом неторопливо проходит по Ветхому Завету, вспоминает разные евангельские примеры, трактует по-своему учение святых отцов. А потом, конечно, переходит к любимой теме – к безбожной советской власти.
«Кто они такие, скажи? – делает он многозначительную паузу. И когда посетитель уже собирается открыть рот, чтобы дать ответ, отец Антоний обрушивает на него всю мощь своих аргументов: – Хулиганы, вот кто! Всё расхулиганили – государство, Церковь, армию… (Приводимый список был довольно внушительным.) Они даже расхулиганили природу скота!..» Что сие значило, оставалось загадкой, потому что отца Антония уже невозможно было прервать.
В обители у него еще одно послушание – начальник ночных сторожей. По древней традиции в Печорах на каждой башне, у каждых ворот, у дома наместника и у Михайловского собора по ночам дежурили сторожа. Отец Антоний каждые полчаса стучал в деревянную колотушку, и остальные должны были ему по очереди ответить. Если кто-то не отвечал, значит, заснул. Тогда главный сторож спешил к нему, чтобы разбудить.
А на ранней Литургии отец Антоний уже на клиросе, как огурчик, – читает многочисленные синодики, в которых поминаются еще бояре Пушкины. Сразу после службы он уже на Святой горке, в монастырском саду, что-то окучивает, что-то копает, подрезает и так далее.
Никто не знал, когда он спал.
Букет
Вот и теперь он идет впереди и говорит о чем-то беспрерывно. Потом резко останавливается, поворачивается, спрашивает на украинский манер: «Разумеешь?..» «Да-да, разумею», – киваю головой, и мы поднимаемся дальше. Наконец он снимает с дверей Благовещенской башни огромный амбарный замок, с музыкальным скрипом или даже пением открывает одну створку и жестом приглашает войти.
В полумраке видны деревянные ящики со свежими яблоками всевозможных сортов. Я их всех по именам не знаю, различаю только по форме и цвету: здесь и зеленые мелкие, и золотистые крупные, и средние яблоки с красными боками. Есть даже немного редких черных яблок. Их запахи перемешиваются и образуют настоящий райский букет. От этого запаха кружится голова и першит в горле.
«Ну! – торжествующе обводит все пространство башни отец Антоний. – Ты видел? Выбирай любое!..»
И глаза его лучатся счастьем садовника, который выходил, выпестовал своими руками и сохранил этот дивный урожай.
«Преобразился еси на горе, Христе Боже…» – запевает он, и я не могу его не поддержать. В это же время начинают звонить все колокола на монастырской звоннице. И от всего от этого дух перехватывает.
Преображение! Вот побелевшая от света вершина Фавора, вот Господь в белых одеждах, Илия с Моисеем склонились к Нему, а апостолы пали ниц и покатились вниз от увиденного. Только Петр повторял: «Хорошо нам, Господи, здесь быти…»
Я пришел в себя, когда смолкли колокола. Попытался незаметно вытереть выступившие слезы, но заметил, что отец Антоний тоже плачет и совсем не скрывает своих слез…
Владимир Щербинин
Опубликовано: №15 (604) август, 2016 г.
Мы очень просим вас поддержать работу сайта газеты «Православная Москва». Пожертвование можно перевести на карту Сбербанка: 4274 3200 3865 4060
