Новый вирус захватывает планету
«Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам» (Мф. 9:29)
Обвал на фондовых рынках, закрытие границ, свыше ста тысяч заболевших и более трех тысяч умерших – вот он какой новый коронавирус. Случаи заражения зафиксированы в 79 государствах. В Европе коронавирус после Италии начал быстро распространяться по Франции и Германии. Добрался и до России. По состоянию на 6 марта, в нашей стране насчитывается десять заболевших.
Коронавирус — это далеко не первая и, видимо, не последняя зараза, которую Церковь пережила со своим народом.
Чума — начало
На Русь чума впервые пришла в 1352 году. Первым на ее пути оказался Псков. Количество умерших было так велико, что их не успевали хоронить, хотя и «полагаху по пяти и по десяти во едину могилу». Богатые раздавали свое имущество, даже детей, и спасались в монастырях. Для спасительной молитвы население города пригласило новгородского архиепископа Василия Калику. Он приехал, обошел город с крестным ходом, помолился над болящими — и сам умер от чумы на обратной дороге. Новгородцы с почестями похоронили своего архиепископа, выставив его тело в Софийском соборе для народных прощаний. Как следствие, в Новгороде также вспыхнула эпидемия.
В течение 15 лет чума распространилась на Ладогу, Суздаль, Смоленск, Чернигов, Киев и по всей Центральной Руси (1363—1365), не пощадив и Московского княжества, где «быстрой смертью» умерли митрополит Феогност, Великий князь Симеон Гордый с детьми и тысячи жителей.
Чума в Москве: что произошло в 1654 году
Первые случаи морового поветрия начали фиксироваться в Москве в конце июня 1654 года. Болезнь проявляла себя уже через несколько часов после заражения: сначала болела голова, затем наступал жар – организм быстро слабел. Тело постепенно опухало, кожу покрывали гнойные нарывы и язвы, больной впадал в бред. После нескольких дней мучений, сопровождавшихся надрывным кровохарканьем, приходила смерть.
4 июля патриарх Никон, уже предчувствуя масштаб эпидемии, увез царскую семью в Троице-Сергиеву Лавру, по другим данным в Калязинский монастырь. Царь Алексей Михайлович в это время воевал с Речью Посполитой и осаждал Смоленск.
Это было правильное решение. Еще слишком живо было воспоминание о смутном времени, и что может произойти со страной, если царская династия прекратится. Патриарх спасал народ от ужасов безвластия. Следующим шагом Никона было выставление кордонов вокруг столицы и тотальное выжигание огнем всего, что связано с чумой – целые московские дворы сжигались, если их обитатели умирали от заразы.
Тем временем, зараженные москвичи толпами ринулись в храмы уже не вмещавшие всех, так что и на улицах возле церквей было много страждущих. Столичное духовенство напутствовало умирающих в последний путь Святыми Христовыми Тайнами, исповедовало и утешало обреченных. Священники умирали вместе со своими прихожанами. Только к январю 1655 года эпидемия, собрав страшную жатву в 500 тысяч душ (по разным оценкам от 200 тысяч до 800 тысяч человек), пошла на спад.
Растерзали владыку
Осенью 1770 года чума пробралась в Москву с турецкой войны, вместе с ранеными. Вначале она охватила главный военный госпиталь, где в короткий срок умерли почти все больные. Госпитальное начальство приняло меры, но новым очагом распространения стала суконная фабрика в Замосковоречье, куда доставлялась овчина из тех же мест. Умерших рабочих числом больше ста хозяева фабрики тайком похоронили во дворе. С наступлением весны 1771 года чума охватила первопрестольную.
Из Москвы, бросая её на произвол судьбы, бежали генерал-губернатор П.С. Салтыков, гражданский губернатор И.И. Юшков, обер-полицмейстер Бахметьев.
Прошёл слух, что икона Божьей Матери в храме на Варварке дарует спасение и исцеление. Моля о чуде, толпы народа ринулись прикладываться к иконе. Подозревая о таком пагубном влиянии скопления людей (о природе распространения заразы в ту пору ничего толком ещё не было известно), московский архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский) деятельный ученый и священнослужитель, знавший что такое чума, умевший пользоваться микроскопом, понимал, чем все обернется, и распорядился убрать икону а по Церквям следовать карантину, не проводить богослужений.
Утром 16 сентября 1771 года люди увидели храм закрытым. Это вызвало бунт. Толпа нашла архиепископа в Донском монастыре и зверски забила кольями. Убивали докторов, жгли больницы, грабили и жгли дома богатых людей. 17 сентября движение достигло пика, и комендант Пётр Еропкин стянул под своё начальство немногие войска и открыл огонь по толпе. Было убито больше ста человек.
Екатерина II командировала в Москву для восстановления порядка графа Григория Орлова во главе четырёх полков. Благодаря принятым властям карантинным мерам к зиме эпидемия пошла на спад. Только за два месяца (сентябрь-октябрь 1771 года) от чумы в Москве умерло больше 40 тысяч человек. Несколько тысяч погибло во время бунта и его подавления.
Под селом Ваганьково открыли новое кладбище для погребения умерших от чумы.
Чумные кладбища
Строго говоря, все кладбища за Садовым кольцом были сначала организованы как чумные. Среди сохранившихся чумных кладбищ одним из самых больших было Миусское. Другим крупным кладбищем с «чумными» могилами являлось Дорогомиловское, располагавшееся вдоль современной набережной Тараса Шевченко, от моста «Багратион» до Кутузовского проспекта.
Захоронения на нем продолжались вплоть до 1930-х годов, а уже в конце 40-х на его месте возвели элитный жилой квартал.
Находившаяся там церковь святой Елисаветы, как и все захоронения, была уничтожена. На ее месте сейчас возвышается «Башня 2000». По словам очевидцев, при строительстве небоскреба в 1998 году в ковше экскаватора то и дело попадались кости и обломки надгробий, которые строители раскладывали по близстоящим скамейкам, распугивая при этом проходящий мимо народ.
Самый интересный пример — древнее кладбище Моисеевского монастыря, которое было раскопано при строительстве подземного торгового центра «Охотный ряд» на Манежной площади. Это самый крупный из некрополей, вскрытых за последние годы, — там обнаружили более 600 захоронений. По словам историков, там вполне могли быть «чумные» могилы XV-XVI столетий.
Семейная история
Это история моего четырежды прадеда иерея Евдокима Никитича Орлова, умершего в 33 года от холеры.
Недалеко от старинного русского города Касимова, на берегу живописного оврага стоит церковь Покрова Пресвятой Богородицы села Маккавеева (древнее село по имени ветхозаветных семи мучеников Маккавеев, священника Елеазара и матери их Соломонии – один из престолов храма традиционно освящен в их память). Вокруг храма на могилах, уже вросших в землю, лежат большие чугунные плиты, на которых и сейчас можно прочитать, кто здесь похоронен и в каком году. На плите, положенной на могиле иерея Евдокима Орлова, написано, что он родился в 1815 году, принял иерейский сан в 1838-м, а скончался 10 августа (ст.ст.) 1848 года. Ему было всего тридцать три года, и скончался он от холеры. В Маккавееве в том году свирепствовала эпидемия холеры, но отец Евдоким всех болящих и умирающих причащал и соборовал, не опасаясь заболеть сам. Но все-таки и он заболел холерой и скончался. Однако, как говорили люди, помнящие эти события, его смерть была последней в этой страшной эпидемии — на смерти отца Евдокима она прекратилась.
Иерей Евдоким — родной дед священноисповедника Александра Васильевича Орлова, духовника блаженной Матроны Анемнясевской.
Эпидемия как предлог борьбы с Церковью
В 1970 году в Одессе произошла вспышка холеры – одна из самых известных эпидемий в истории СССР. Это часть пандемии, начавшейся в 1961 году и дававшей знать о себе в разных странах мира, прежде всего азиатских. Пик пандемии пришелся как раз на 1970-й. Патриарший Местоблюститель митрополит Пимен, когда в ряде городов России появилась холера, издал Постановление, согласно которому в храмах запрещалось прикладываться к иконам и принимать Святые Тайны. Дозволялось только причащение больных на дому.
О событиях 1964 года в Оренбургской епархии можно прочитать в книге протоиерея Владимира Рожкова «Записки священника». Там подробно рассказывается, каким унизительным процедурам, в которых не было необходимости, подвергались священнослужители и монахи под видом борьбы с холерой.
В юном возрасте мне пришлось быть свидетелем разговоров среди старого духовенства о той эпидемии. Старые священники рассказывали, как причащали народ во время эпидемии, в частности, приходской совет покупал чайные ложки в большом количестве, потом они дезинфицировались спиртом и каждый причастник приобщался отдельной лжицей. Происходило это отнюдь не от неверия, а под давлением и тщательным наблюдением советской власти.
Вместо послесловия
На многих православных ресурсах, в связи с пандемией, священникам задается один и тот же вопрос: «можно ли заразиться в храме, в частности, от Святой Чаши?». И мы слышим дружный ответ «нет, нельзя!» и это чудо, надо в это верить. Но все же, чудо – это то, что совершается вопреки здравому смыслу и порядку вещей, когда всемогущий Бог нарушает Самим Им созданный закон. Чудо – это то, о чем мы лишь просим, но никак не ждем. В ожидании чуда проглядывает наша «духовная избалованность», некое навыкновение к нарушению естественного течения бытия, бывающего лишь по неизреченной любви Божией к людям.
Да, непростое душевное состояние — верить и не ждать чуда, идти на смерть по настойчивому требованию чувства любви к Богу (или чувства долга, кому Господь любви не послал – и такое бывает). Только с таким чувством можно подойти к умирающему от чумы. Иначе можно сильно разочароваться в жизни, и в служении.
Можно ли заразиться от Чаши? Для искренне верующего такой вопрос вообще не стоит. Главное – это любовь к Богу, которая требует приобщаться Тела и Крови Его, а заболеем или нет, нас мало волнует. Я не знаю, я иду и причащаюсь.
Иерей Сергий Михайлович Правдолюбов
Поддержать работу сайта газеты «Православная Москва» можно пожертвованием на карту Сбербанка: 4274 3200 3865 4060
