Собор Петра Митрополита в Высоко-Петровском монастыре древнее, чем предполагалось
Стартовавшая комплексная научная реставрация архитектурного ансамбля Высоко-Петровского ставропигиального монастыря по правилам современной науки предваряется масштабными археологическими изысканиями. Они длятся всего несколько месяцев, но уже успели ознаменоваться поистине сенсационными открытиями. С некоторыми нас познакомил руководитель работ завотделом археологии Московской Руси Института археологии Российской академии наук доктор исторических наук Леонид Беляев.
Первый и самый крупный раскоп ученые сделали за алтарной стеной собора Петра Митрополита. «Как с архитектурной, так и с археологической точек зрения храм этот крайне примечателен сам по себе», – замечает Леонид Андреевич:
– Довольно долго считалось, что это детище эпохи раннепетровского нарышкинского барокко. И только в 1970-е годы проводивший комплексные обследования монастырского ансамбля московский архитектор-реставратор Борис Дедушенко заметил следы маленьких узеньких оконных проемов по бокам от позднейших окон и задумался: не XVI ли это век? Как выяснил Борис Прокопьевич, собор никогда не перестраивался (кроме той самой растески окон в петровское время), архитектурно представляя собой единое целое. Тогда он попросил меня, в те годы еще совсем молодого археолога, обследовать окружавшую собор галерею. Археология убедительно подтвердила: это постройка XVI–XVII веков. А позднейшее раскрытие окружающего ландшафта позволило уточнить: речь идет о самом начале XVI столетия.
Реставрационный процесс, на пороге которого стоит обитель, предполагает серьезное понижение уровня грунта. Землю в советское время сюда ссыпали чужую, вынутую при прокладке линий столичного метро. И если Петровский собор некогда стоял на одном из семи московских холмов, теперь он утопает в чужеродной почве. Памятник сейчас выглядит неестественно, и работы по вертикальной перепланировке ландшафта предстоят нешуточные. Именно поэтому обследовать прилегающий к собору участок важно уже в нынешнем сезоне.
Первый же раскоп ознаменовался сенсацией в специфическом секторе археологической науки, касающемся так называемых анахронических надгробий. Из житейского опыта мы знаем: надгробной плите совсем не обязательно столько же лет, сколько минуло со дня смерти покойного. Памятник на кладбище может треснуть, почернеть от старости; потомки вдруг решат обновить плиту… Но это сейчас подобная практика обычна. А поступали ли так наши далекие предки?
– Этот вопрос занимает ученых уже давно, – продолжает Леонид Беляев. – К примеру, обнаружена плита, на которой указано, что покойный скончался в 1560 году. Вроде бы, надпись сделана шрифтом на век моложе. Но тут же начинаются сомнения: быть может, неверно датируется сама надпись, неправильно определен временной интервал, в пределах которого было принято украшать плиты тем или иным декором. И никак не получалось «схватить за руку» наших предков, чтобы доказать: они тоже обновляли надгробия.
Раскоп с древним колодезным срубом
Удалось это в Высоко-Петровском монастыре – на территории одного из крупнейших сохранившихся (хотя и под толщей земли) некрополей древней Москвы. Парные плиты (нижняя – хронологически первая, верхняя – моложе и новее примерно на полвека) здесь обнаружены во множестве. Первый такой случай археологи зарегистрировали с надгробием скончавшегося в 1512 году инока Феодосия «Волочанина». За ним последовали плиты Никандра «Звенигородского». Попадаются ученым могилы посадских людей – «банника» (скорее всего, получившего своеобразную концессию на эксплуатацию бань по Неглинной), «ножовника» (ремесленника или продавца скобяных изделий)…
– Пока мы не знаем, переводились ли иноки из других обителей в Высоко-Петровский монастырь в начале XVI века массово. По крайней мере, звенигородские архивисты затрудняются сказать, кто такой монах Никандр, – рассказывает Беляев. – А вот благодаря его собрату Феодосию удалось немного «отодвинуть» в прошлое дату постройки собора. Его первая плита покоилась на обломке бракованной капители, аналоги которой украшают колонны храма. То есть в 1512 году собор уже стоял – а значит, выстроили его, скорее всего не позднее 1510 года (мы считали, что он минимум четырьмя годами моложе).
Еще одна знаменательная находка сделана на так называемом Царском, нижнем дворе монастыря. Это прекрасно сохранившиеся три сруба древнего колодца, входящие один в другой подобно матрешке.Пока что это второй (после аналогичного артефакта на территории бизнес-центра «Романов двор») случай в нашем городе.
Дмитрий Анохин
Игумен Петр (Еремеев),
наместник Высоко-Петровского
ставропигиального монастыря:
«Колодцем могли пользоваться монахи и бояре Нарышкины»
– Комплексная научная реставрация нашей обители начинается по двум направлениям. Первое – восстановление самих зданий-памятников (первые храмы будут приведены в порядок при помощи программы субсидий столичного правительства и Федеральной целевой программы «Культура России», и эта работа стартует уже в нынешнем году). Второе – благоустройство территории, предполагающее понижение грунтов до нулевой отметки. Пока продолжение раскопок на Митрополичьем дворе сковывает находящаяся на исторической территории монастырского кладбища детская площадка 878-го детсада. Рассчитываем на содействие со стороны московского правительства в ее переводе, после чего продолжим обследовать древнейший из сохранившихся московский некрополь и продумаем вариант его полного восстановления. Древний колодезный сруб – еще одна интереснейшая находка. Его размеры дают основания предполагать: в свое время это был колодец монастыря, и пользовались им как монахи обители, так и жившая по соседству семья бояр Нарышкиных.
