11 июля ушел из жизни советский оператор, режиссер документального кино, ветеран Великой Отечественной войны Александр Александрович Ульянов. 27 мая он отметил 90-летний юбилей. О москвиче-фронтовике «Православная Москва» не раз рассказывала на своих страницах. В 11 лет Александр Александрович попал в партизанский отряд в Белоруссии. В августе 1943 года, после очередного тяжелого ранения был отправлен самолётом на Большую землю. В 1958 году окончил операторский факультет ВГИК (мастерская А. Гальперина). Работал оператором, а затем режиссером на киностудии Центрнаучфильм. Много в жизни этого человека было чудесного…
Чудо первое. Войнушка всерьез
В суровом 1937 году, когда Сашиного отца-дипломата арестовали, его мать написала письмо Крупской. На другой день «черный воронок» приехал и за ней. В тот день в квартире кроме двоих детей – семилетнего Александра, Шурика, как называли его в семье, и его 14-летней сестры Нади, никого не было. Даже домработница взяла выходной, поэтому детей быстро собрали и отвезли в приемник-распределитель, чтобы оттуда отправить в детский дом (и желательно с другой фамилией). К счастью, родной дядя-профессор узнал о случившемся и сумел забрать Шурика и Надю к себе. Только вот у него самого в семье росли три дочери, поэтому Надежда осталась в Москве, а Шуру отправили к бабушке в Минск. Там его и застала война…
Дом разбомбили почти сразу, бабушка-медсестра сутками пропадала в госпитале, а потом уехала с ним в эвакуацию. Так получилось, что они потерялись и не знали о судьбе друг друга долгие годы. Шурка решил пробираться в Москву, а попал в партизаны. Ходил в разведку, с диверсионной группой пускал под откос поезда, а вернувшись в расположение отряда, играл с ребятишками из гражданского лагеря в «войнушку», даже имел собственный деревянный автомат. Ну, это кроме трофейного «Вальтера», с которым ходил на задания.
Чудо второе. Спасенные руки
Зимой 1942 был ранен и оставлен в деревне – полечиться. Кроме ранения, получил воспаление легких. Болел очень тяжело, почти умирал. И та семья, которая приютила партизанского хлопчика, решила его окрестить. Неровен час, нехристем помрет! «Я не знаю, кто были люди, которые меня крестили – православные или католики, – вспоминает Александр Александрович, – Священника точно не было. Помню только, читали что-то и водой окропили. Еще помню – постились они, а в какой-то день вообще есть мне не дали. Сказали, строгий пост. Ну, я достал из-под подушки пистолет, тогда поесть принесли».
Весной 1943 Шурка-москвич – теперь у него было такое прозвище – сумел забросать гранатами фашистский дзот, чем спас много людей – и своих товарищей, и гражданских. Сам же был очень тяжело ранен и едва не лишился руки. В госпитале в Москве, куда его отправили на самолете, мальчика уже готовили к ампутации кистей обеих рук. Ранение было тяжелым, правая кисть почти раздроблена, началось нагноение, боялись гангрены. На операцию требовалась подпись главврача. А она оказалась близкой подругой, почти сестрой матери Шурика. Мальчик, засыпающий под наркозом, неожиданно узнал тетю Соню и успел позвать ее по имени. Она и спасла ему руки – отвезла в Боткинскую больницу к профессору Минцу.
Чудеса рижские. Бабушка и чекист
Следующее чудо случилось уже после войны в Риге. На Бастионной горке он встретил бабушку Марусю. Ту самую, с которой потерялся в Минске. Она сидела на скамеечке, а он шел мимо…
Потом еще одно чудо – иначе это никак не назовешь. В Риге Александр окончил мореходку и стал судовым электриком. Перегонял суда, доставшиеся Советскому Союзу по репатриации. Однажды их корабль подорвался на мине. Хоть и лето, но холодно, море-то Балтийское! Но моряки выжили и даже не заболели. Да и потом чудом избежали тюрьмы за то, что спасло их шведское рыболовное судно… А затем матрос Ульянов был комиссован как сын врагов народа. Друзья семьи помогли ему устроиться на Рижскую киностудию. Был осветителем, потом ассистентом оператора. И пришлось ему оформлять разрешение на правительственные съемки в МГБ Латвии.
Рига. Победный май 45-го. Курсанты Рижской мореходной школы Александр Ульянов и Август Самойлюк
«Я заполнил анкету, написал автобиографию, приложил свои фото (в регалиях). И стал ждать, – вспоминает Александр Александрович. – А был я в то время человеком наивным. И считал, что раз Минск, где в 1937 году отца арестовали, в первые дни войны сгорел, то и архивов не сохранилось. И везде писал, что папа умер в 1936 году от туберкулеза. После его смерти меня воспитывала бабушка. Про арестованную маму вообще не упоминал. И дальше шла моя собственная биография с ранениями и наградами. Как правило, это проходило. А тут…
Меня вдруг вызывают в отдел кадров. А там – офицер из госбезопасности. Протягивает мне мою анкету и говорит, что я неправильно указал дату смерти отца. Надо писать не 1936 год, а 8 сентября 1938 года. И о маме надо написать, что она жива и работает разнорабочей в совхозе «Акмолинский» в Карагандинской области. И в анкете это надо указать, и в автобиографии. Я тут же при нем все заново заполнил. Взял он мои бумаги, внимательно прочитал. Почесал затылок. Вздохнул и сказал: «Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест. Иди! Работай!»
Смена подрастает.
Фронтовик Александр Ульянов
и его внук, ученик морского кадетского
корпуса Феодосий.
Май 2014
После этого в жизни Александра Ульянова было еще много чудесных событий. И в храм он тоже пришел…
Елена Мурашкина
Мы очень просим вас поддержать работу сайта газеты «Православная Москва». Пожертвование можно перевести на карту Сбербанка: 4274 3200 3865 4060
