Протоиерей Николай Соколов: «Верилось, что Русь восстанет из пепла…»
О современном обществе, традициях празднования Пасхи в столичных храмах и о жизни верующих людей в советское время рассказывает известный московский священник – протоиерей Николай Соколов, настоятель храма святителя Николая в Толмачах, декан миссионерского факультета ПСТГУ.
– Отец Николай, в советское время было не так просто попасть на службу?
– Советская власть ограничивала вход на пасхальное богослужение для детей и подростков. Оцепляли храмы, проводили так называемые «комсомольские пасхи». Смешное и нелепое сочетание со словом комсомол! И там играла гармошка, пели, веселились, танцевали. Молодежи в храме было очень мало. Кто хотел – проходил, конечно, и в церковь. А вот куличи освящать никому не возбранялось. Я помню, в Москве были километровые очереди. Стояли от метро, никто никого не стеснялся. И в области – то же самое. В Великую Субботу всегда тысячи людей приходили освящать куличи и пасхи, посещали кладбище. Мне, в то время работавшему в центральном аппарате Патриархии, было приятно видеть, как люди, стоящие у кормила власти, всегда радовались дарам, которые с любовью и радостью посылались им от руководителей нашей Церкви в дни празднования Святой Пасхи.
– А службы отличались от сегодняшних, сама атмосфера?
– Все зависело от церкви, прихода, священнослужителей, хора. По типикону служба ничем не отличалась. Сейчас в храмах легче стоять. В то время храмов в Москве было мало, поэтому на службу собиралось много народу, даже в субботу трудно было войти. Сейчас все-таки свободнее стоять, за исключением, конечно, пасхальной ночи, когда приходят все и вся. Вот такая разница.
– А к старцам ездили?
– Да, ездили, но это не было массовым явлением. Были определенные духоносные старцы, которым люди доверяли, кто мог дать добрый, хороший совет. Были опытные духовники в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре и других монастырях: архимандрит Кирилл (Павлов), архимандрит Наум, отец Иоанн (Крестьянкин)… В Киеве были… К ним люди приезжали, но это не афишировалось как старчество, приезжали за советом и утешением. Поголовного стремления к старцам не было.
– С чем такое стремление может быть связано сегодня?
– Думаю, оскудение духовной жизни на приходах. Если на приходе хороший священник-духовник, который правильно наставляет свою паству, то какой смысл ехать к старцам? Старец – это человек, который может помочь в экстремальной ситуации. К нему едут за сугубой молитвой, а не поговорить и узнать о судьбе, как к гадалке. Молитва старца укрепляет, помогает пережить жизненные испытания – радость или горе, посланные по Промыслу Божию.
– Православные как-нибудь выделялись? Можно ли было их заметить, определить среди других людей – в обычной ситуации, на работе?
– В том случае, когда человек не злословил, не участвовал в склоках и сплетнях, не пьянствовал – на него смотрели с некоторым подозрением. Что он, в какой-то секте? И как правило, эти люди были верующими. Но какой-то особой одежды не носили. Мои бабушка и дедушка работали на советских предприятиях, преподавали в высших учебных заведениях и ничем абсолютно не выделялись. Ходили на все формальные мероприятия, которые полагалось посещать, даже в те дни, когда они совпадали с церковными службами. Для молитвы всегда можно время найти. Молились вечерами, а иногда и ночью или рано утром, посещая раннюю обедню. Поэтому жили спокойно.
– Сейчас в храмах много книг, в том числе и православной художественной литературы. А что читали раньше?
– Достать что-то полезное для души было непросто, и если кто-то находил книгу – то обязательно делился. Был так называемый самиздат, где перепечатывались на машинках книги святых отцов и другая духовная, религиозная литература. Но, как правило, пользовались теми остатками библиотек, которые были с дореволюционного времени. У некоторых сохранились хорошие домашние библиотеки. В 30-е годы книги духовного содержания выкидывали на свалку. Их собирали как великую святыню. Когда у нас открылся храм, люди приносили из своих домов сохраненную духовную литературу. В тот период благодарили Бога за каждую возможность прочитать любую добрую публикацию даже в нашей советской прессе. Например, «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына или «Черные доски» В. Солоухина, которые тогда с триумфом прошли по страницам наших журналов.
– Каждому времени присущи свои духовные особенности, свои радости и трудности. На что следует особо обращать внимание сейчас, чего стоит остерегаться?
– Опасность существует всегда. Прежде всего, стоит остерегаться гордыни и осуждения тех, кто еще не пришел в Церковь. И еще: мы не должны успокаиваться ни на чем. Нет предела совершенству. Всегда можно быть лучше и лучше. Если человек пришел в церковь и крестился жизнь только начинается. Зернышко, когда сажают, оно еще долго-долго в земле находится, прежде чем даст росток. В земле созревает, а потом еще может и засохнуть. А может, всходы будут хорошими. Поэтому необходимо усилить молитвы и внимательно следить за своей душой. Как говорил преподобный Амвросий, Оптинский старец: «Жить не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение».
– Наверное, было очень трудно поверить, что наступит такое время, когда храмы будут открыты и можно будет свободно ходить на службу?
– Верилось, что будет расцвет духовной жизни. Верили предсказаниям, что Русь восстанет из пепла. Верилось, что в тех храмах, где купола разбиты и ничего не осталось – вновь воскликнут «Христос Воскресе!».
Анастасия Чернова
