Вылет рейса Афины – Москва задерживался. Задерживалось и начало регистрации пассажиров, хотя на двух предназначенных для этого стойках крупной российской авиакомпании персонал присутствовал.
Пассажиры – преимущественно наши соотечественники, выстроившиеся к этим стойкам в две длиннющие очереди, окруженные множеством чемоданов и сумок – заняли собой весь этот дальний угол по столичным меркам весьма компактного афинского аэропорта «Элефтериос Венизелос».
Первые полчаса люди молча терпеливо ждали, затем из толпы стали звучать недоуменные вопросы, обращенные к сидящим за стойками, причем в интонации вопрошавших все более проскальзывали гневные нотки. Атмосфера становилась напряженной. Большую часть пассажиров составляли молодые семьи с маленькими детьми и пожилые люди – каникулы и сезон массовых отпусков еще не начался. Резвые малыши, быстро набегавшись вокруг очереди, заскучали, начали капризничать и проситься на ручки. В разных местах очереди начали плакать уставшие груднички, и этим плачем нараставший шум только усугублялся. Пожилая супружеская пара, стоявшая впереди меня, начала озираться в поисках места, куда можно присесть – жене стало нехорошо. К сожалению, никаких кресел в этой части аэропорта не было. Опершись о чемодан, побледневшая женщина судорожно засунула в рот таблетку, одновременно вымученно улыбаясь недовольному ноющему карапузу, сидевшему на руках молодого мужчины, стоящего чуть впереди.
В самом конце обеих очередей, разделившись примерно поровну, находилась группа людей, характерный внешний вид которых явственно указывал на цель, с которой они посещали Грецию. Это были паломники. Точнее – паломницы, большей частью женщины среднего возраста, облаченные в длинные юбки и платочки, а с ними двое русских священников. В здании аэропорта они появились тогда, когда регистрация должна была уже давным-давно идти, потому и оказались в числе последних.
Наконец, после более чем часа ожидания, впереди у стойки наметилось оживление. Регистрация открылась, но вместе с тем по толпе пронеслось известие о том, что вылет запланирован через 50 минут. Этого времени с лихвой хватило бы на то, чтобы получить билет, сдать багаж, пройти паспортный и таможенный контроль, но посещение вожделенной для многих зоны беспошлинной торговли было теперь доступно только тем счастливчикам, которые стояли в самом начале очереди.
Неожиданно от группы женщин в платочках отделилась и прошла вперед пара паломниц в сопровождении молодого человека, явно гида из местных. Молодой человек вступил в очень эмоциональный диалог со своей соотечественницей-гречанкой из числа сотрудниц аэропорта, которая затем неожиданно перешла за самую крайнюю и свободную регистрационную стойку. Буквально бегом, очевидно по договоренности, туда переместились все паломницы и, параллельно первым двум, образовалась третья очередь, состоящая только из них.
Надо отдать должное обоим батюшкам: они какое-то время продолжали стоять, как стояли. Но вскоре их сопротивление было сломлено настойчивыми и громкими приглашениями: «Батюшка, идите сюда, к нам!»
Люди из третьей, столь неожиданно образовавшейся очереди, старательно не замечали остальных пассажиров, хотя друг от друга их отделяло не более двух метров. Они громко вспоминали посещенные святыни, делились радостью по поводу иконочек и освященного маслица, приобретенных в том или ином монастыре, обсуждали строгость устава греческих обителей, восторженно вспоминая, какие там благодатные батюшки и матушки, без конца обращались с вопросами к одному из сопровождавших священников. Тут же началось обсуждение новых возможных маршрутов паломничества. Прозвучало в разговоре и название того большого и достаточно известного центрального московского прихода, паломническая служба которого организовала данную поездку.
В голосах этих моложавых, крепких, загорелых под южным греческим солнцем женщин звенело торжество. Всем своим видом они показывали, что принадлежат к особой, избранной касте, которая явно находится под покровительством свыше. Дополнительная регистрационная стойка, специально открытая для них, была зримым свидетельством этого избранничества.
Уставшие люди вокруг притихли и растерянно разглядывали соседей за ленточным ограждением.
– Кто это? – недоуменно спросил свою супругу, ту самую пожилую женщину, которой стало плохо в очереди, поддерживавший ее интеллигентный седовласый муж.
– Паломники, – кратко и сухо ответила она.
Позже, оказавшись в зоне вылета, я наблюдала, как деловито сновали женщины в платочках по многочисленным магазинчикам зоны беспошлинной торговли, как к началу посадки они, раскрасневшиеся и возбужденные, группами и поодиночке выныривали из недр этого соблазнительного, сверкающего огнями торгового пространства с объемными пакетами и свертками. Кого-то из них, сильно запаздывающих, кажется, даже пришлось извлекать оттуда специальным приглашением, пока другие пассажиры стоя ждали в битком набитом автобусе, ожидавшем переезда к самолету. И в автобусе они, невзирая на хмурые лица окружающих, оживленно шуршали пакетами и переговаривались, показывая покупки. В своем параллельном мире избранных этим женщинам было приятно и комфортно. Вот только об основополагающем законе того особого мира, к которому они мнили себя причастными, законе жертвенной любви к ближним, кажется, было начисто позабыто.
Всем своим видом они показывали, что принадлежат к особой, избранной касте, которая явно находится под покровительством свыше.
Ольга Кирьянова
