Владимир Щербинин:
«Для меня Великий пост навсегда связан с Успенским Псково-Печерским монастырем, где в конце 1980-х годов я послушничал два года»
В день первый, заутра, еще затемно, доносился со звонницы звук одинокого колокола, который созывал братию и богомольцев в Михайловский собор. Приходили все, кто мог ходить, и в шесть часов утра погруженный в полумрак храм уже заполнялся до отказа.
Многие приносили с собой рыболовные стульчики: богослужения в первую седмицу длились часов по семь без перерыва, и не всякий мог выдержать такое стояние. На кафизмах люди сидели, на «славах», как по команде, все поднимались и кланялись. На молитве Ефрема Сирина совершали синхронные метания. Все делалось молча, почти беззвучно, и только там, где нужно, в храме разносился многоустый шепот: «Боже, очисти мя грешнаго!» И была в этом шепоте великая сила, сила настоящей соборной молитвы, которая захватывала и, казалось, поднимала в горние обители.
А потом звучала первая стихира…
На клиросе я был канонархом и до сих пор помню сильнейшее волнение перед этими первыми словами, хотя в них не было ни покаяния, ни драматизма, а просто – «Постимся постом приятным…» Пели мы тихо, с сокрушением сердца, ничего не пропуская. Как говорится, каждое двоеточие и запятую.
И вот что я скажу: великопостная служба с самого первого дня и до самой Пасхи – как бы единое целое, где каждая стихира, каждый тропарь и кондак, каждая паремия по смыслу связаны с предыдущими. И если вникать во все это каждый день без перерыва, пропуская через сердце, перед тобой открывается вся история грехопадения человека и пути его исправления. Это потрясает, это меняет все твое внутреннее устроение, и после этого ты уже не можешь жить и поступать, как прежде, а Пасху воспринимаешь не просто как светлый праздник (он таковым и является), но как личное избавление от яда греха и смерти душевной…
Псково-Печерский монастырь. 1999 год. Фото Геннадия Михеева
После утренней службы, далеко за полдень, все, включая почтенных старцев, молча шли в трапезную, где было изобилие растительного: грибочки из бочки, огурчики и помидорчики двух сортов – свежие и соленые, морковка и свекла вареные, зелень, орехи, мед. Впрочем, никто не набрасывался на пищу. Главным было подкрепить силы, чтобы через несколько часов выдержать еще одно испытание – Великий покаянный канон.
В час назначенный, после короткого вступления, хор еле слышно запевал: «Помощник и Покровитель бысть мне во спасение…», и вместе с читавшим священником взывала душа: «Откуду начну плакати окаяннаго моего жития деяний…» Перед глазами проносилась не только своя жизнь со всем ее окаянством, но и вся история грехопадения от Адама и дальше, до меня.
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) как-то в проповеди сказал: «Душа человеческая – это музыкальный инструмент. Если ее правильно настроишь, то она благообразно звучит, а ежели нет, то фальшиво». Великопостное богослужение прекрасно настраивало душу. И та звучала правильно, красиво и долго, безо всякой фальши.
Иногда – всю оставшуюся жизнь…
Владимир Щербинин
Мы регулярно публикуем рассказы иконописца и кинодраматурга Владимира Щербинина. Гораздо больше историй из жизни имели возможность читать друзья автора на его интернет-страничке. Теперь Владимир выпустил в издательстве Сретенского монастыря книгу под названием «Сердце сокрушенно». Автор рассказал нам, почему решился на этот шаг.
– Владимир, вы всю жизнь снимали кино и расписывали храмы, да и сейчас этим занимаетесь. Что заставило вас взяться за перо?
– Я закончил сценарный факультет ВГИКа, поэтому сценарии, пьесы, статьи пишу уже лет сорок. Свои воспоминания до последнего времени не записывал, рассказывая знакомым только устно. Но со временем у меня появилось довольно много интернет-друзей, с которыми тоже хотелось поделиться этими сюжетами. Так и родились эти короткие рассказы. Постепенно их накопилось так много, что возникло желание собрать их в книгу.
– Довольны результатом?
– Да. Моя работа – написать текст, а все остальное – дело редакторов, верстальщиков, художников. У меня нет причины не доверять их профессионализму. Я ведь родом из кинематографа, привык к тому, что фильм – дело коллективное. То же самое можно сказать и о книге.
– Какие персонажи этой книги вам особенно дороги?
– Судьба оказалась ко мне благосклонна: я встречал в своей жизни потрясающих людей. Это и старцы Псково-Печерского монастыря, и протоиерей Тихон Пелих, и епископ Василий (Родзянко), и мой духовник протоиерей Василий Ермаков из Петербурга, и академик Борис Раушенбах, и Патриарх Алексий II, и множество других людей – не столь именитых, но столь же великих перед Богом. Все рассказы о них для меня одинаково ценны, от каждого из них я взял для себя что-то высокое, светлое, доброе, что помогло мне пережить все потрясения и трудности в жизни. Они помогли мне; надеюсь, помогут и тем, кто прочитает о них.
Мария Максимова
Мы очень просим вас поддержать работу сайта газеты «Православная Москва». Пожертвование можно перевести на карту Сбербанка: 4274 3200 3865 4060
