Пока самый Маленький спал, Оксана присела на стул и включила компьютер. За окном еще долго будет темно. Декабрь. Несколько лет назад (далекая бездна прошлого!) в этой комнате было так пустынно. На подоконнике – цветок красной азалии, на полу – магнитофон; на круглом столике – подсвечник с витой серебристой свечой, распускающейся темными вечерами веселым огоньком. Мерцала перед иконой на полочке лампада, звучал Бах, она, устроившись в кресле, рисовала весенний пейзаж. Зеленый лес, поле, цветы и белый храм на берегу реки. Как же всё изменилось!
Теперь книжный шкаф забит детскими игрушками. Самый Маленький посапывает в подвесной люльке. Чтобы купить такую – настоящую плетеную – люльку, Сережа обежал пол-Москвы. Девочки-погодки, Варя и Таня, спят в раскладном кресле. Днем его убирают. Девочки любят прыгать на кровати и перекидываться воздушными шариками. Но еще больше они любят играть во дворе.
– Хочу гулять, хочу гулять! – требует утром Варя.
– Гу-гу-гу! – требует на своем языке Маленький, – лять!
С утра удается погулять где-то час. Они катаются с горки и бегают по скверу, а еще проходят мимо желтого здания. Варя и Таня заглядывают, смотрят. Там, за высоким забором, ходят дети. Похожие, и одновременно совсем другие. Ведь они не могут сейчас подойти и обнять маму. И у них нет братика. А, может быть, есть, но его не видно. Папа рассказывал, что маленьких детей в тот желтый дом приводят родители, а вечером забирают. Они не могут пойти на качели в соседний двор, не могут играть в своей комнате, и не каждый вечер поют с мамой про скорое Рождество и качают в люльке Маленького. «Бедные-бедные, – думает Варя, – они совсем одни».
После обеда Оксана читает детям детскую Библию, а заодно готовит ужин. Как это все получается – загадка! Видимо, иногда человек умеет раздваиваться. А то и расчетверяться. «Гу-гу» – трубит малыш. «Мама, у нас проломилась кровать…» – зовет старшая Танечка.
Не важно, как все успевается! Главное, ближе к вечеру все снова идут гулять и встречают папу с работы. Все вместе. Варя и Таня в одинаковых курточках и шапках с белыми кисточками. Маленький в коляске. Мама в длинном пальто. Да, а еще Штрудель. Смешной пекинес на коротких лапках послушно семенит рядом. Торопится. Старается изо всех сил. Он бежевого цвета и очень добрый.
Когда-то в этой комнате звучала кантата Баха, Оксана сидела перед мольбертом и рисовала. Несколько часов, не отрываясь. Она была одна. Совсем. Счастливая и одинокая. Теперь их… пятеро. В соседней комнате раздался скрип. А, нет, шестеро! Вчера в гости приехала офисная дама тетя Катя – родная тетя и лучшая подруга Оксаны.
Вот она встала и заглянула в комнату.
– Не спишь? Так рано… Шесть утра.
– Сережу проводила.
– А… Я вот что хотела сказать, – примерно так тетя Катя всегда начинает серьезный разговор.
– Что?
– Детям пора ходить в детский сад. Они должны общаться. Жить в коллективе. Нельзя детей растить, как в теплице. И о себе нужно думать… Ну, кто еще так живет! Посмотри, соседи купили своей Анюте заводную куклу и новые сапоги. А еще скоро будет зима. Детям нужна теплая одежда. Нужны шубки. Нужно… Не случайно в советское время сразу отдавали в ясли. Никто не отставал от времени! Ты посмотри на себя в зеркало…
Собранные в высокий пучок темные волосы, бледное лицо и грустные голубые глаза. Так отличаются от мягких и пушистых, пахнущих весной, кудрей тети Кати, от ее подведенных тушью зеленоватых глаз! – Да, да… Катя, понимаю… – протягивает Оксана. – Но ведь детям тогда будет одиноко. Как можно доверить их кому-то чужому… Как можно расстаться на целый день! А еще там учат глупые стишки Чуковского про тараканов. Не хочу, чтобы моим детям читали такую гадость.
– Вот так номер! Да автор «Тараканища» – лучший детский писатель!
– Интересно, кто первый так решил…
– Ничего не понимаешь! Какая разница, чему там учат. От всего не оградишь! Вы мечтаете сделать парник и в нем прожить. Вам не хватает… свободы.
Тетя Катя качает головой и с горечью думает: «Началось все с этого Сережи. Кто он такой… Говорила Ксане – не слушала. Теперь она никто. Ноль. Ни работы, ни карьеры. Целый день дома. И муж-деспот. Держит все под контролем. Они даже ужинают вместе. Это ладно… Устроили бы детей в садик. Больше бы заработали. Поехали бы летом в Испанию, как соседи прошлым летом. То, что сейчас дома творится – не жизнь. Сплошные будни, тоска! Самое страшное, что Ксана этого не понимает. Боюсь, у нее не хватит сил хоть что-то изменить».
…Еще чуть-чуть, и проснется Маленький. Потом девочки. Разом вскочат и побегут на кухню. Штрудель сядет у двери и тонко затявкает. Обычный день, как колесо, брошенное с высокой горы, замелькает спицами минут – всё быстрее, быстрее. Ближе к ночи спицы обратятся в неразличимое серое облако. Единый вихрь. Вечность.
Пелена усталости и печали, втягивающая бесконечный ряд дел в свои непознанные молчащие глубины. Что останется после всех домашних хлопот? Гора посуды на кухне. Права была тетя Катя. «Я совсем опустилась… – думает Оксана и чуть не плачет, – давно никуда не ездила. Почти не читаю. Не бываю в театре. Не знаю, что творится в мире». И все-таки…
Станет как-то хорошо и тепло на душе, когда Варя и Таня, склонившись над детским столиком, начнут что-то лепить из пластилина. Тихий вечер. Покачивая люльку, она оглянется. Сережа сидит за компьютером, проверяет почту. Рядом с ним на столе чашка горячего чая. За окном падает снег – долгий, мокрый. Протяжно воет ветер.. Можно ни о чем не говорить. Да и не нужно. Просто посидеть рядом. И ждать, когда каждая снежинка достигнет своего единственного места в безбрежном пространстве земли …
Анастасия Чернова
Иллюстрации Анастасии Ермаковой
