Беззаконие совершается там, где не знают о его последствиях. Так слабый шахматист, делая один неважный ход за другим, сам уменьшает вероятность победы и идет к поражению. Но едва ли это делается нарочно, ведь каждый игрок стремится выиграть. Остается предположить, что проигравший просто не ведал, что творил, не умея достаточно ясно увидеть перспективы совершенного им хода.
Преступающий общественный или религиозный закон человек, как правило, всерьез надеется избежать наказания. Но эта надежда порождена невежеством. Действительно, можно ловко «спрятать концы в воду» и скрыть преступление от общества. Можно перехитрить или подкупить следователя. Можно не верить в рай и в ад или, уповая на милосердие Бога, надеяться, что Он в конце концов простит «недостойного раба Своего». Но социальные и сотериологические последствия греха – это еще далеко не все. Каждое преступление влечет третье, последнее наказание, свершающееся в самом человеке. И, в отличие от первых двух, оно всегда неотвратимо.
В романтической литературе есть популярный сюжет о контракте человека с дьяволом. У Гете Мефистофель поступает в распоряжение доктора Фауста, за что последний расплачивается своей душой. Ария Квазимодо из популярного мюзикла «Собор Парижской Богоматери» тоже пронизана наивной мечтой о подобной сделке – рефреном здесь проходят завершающие каждую строфу строки:
И после смерти мне не обрести покой,
Я душу дьяволу продам за ночь с тобой.
Безумие влюбленного очевидно. Ведь душа, от которой он так легко готов отказаться – именно та субстанция, что порождает все желания, в том числе и желание обладать Эсмеральдой. Отказавшись от души, Квазимодо автоматически лишился бы любви и сделался бы равнодушен к той, ради которой, собственно, все и затеял. Несчастный горбун не приобрел бы ничего, кроме еще одного постороннего человека, до которого ему нет ровным счетом никакого дела.
Редко кто в здравом уме затевает зло ради самого зла. В большинстве случаев мы руководствуемся принципом «цель оправдывает средства», преступая закон для пользы революции, ради семьи и детей, во имя исключительной любви или торжества справедливости. Но грех есть грех! Даже продуманное до мелочей беззаконие, оправданное с позиций риска и морали, всегда имеет существенную ошибку в расчете. В азарте погони за той или иной целью мы обычно упускаем из виду реакцию собственной души на те средства, что собираемся использовать. В результате этого просчета уже на подходе к заветной цели утрачиваем к ней интерес, ибо раненая преступлением душа теряет силу желания – а значит, и радость обладания становится нам недоступна.
Пушкин художественно достоверно изобразил эту ловушку в «Сцене из Фауста»:
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело;
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо…
Драматургическое осмысление последнего наказания дано в знаменитом романе Достоевского. Нетрудно заметить, что Раскольников убивает старуху-процентщицу в основном с целью наживы. Идея о разделении людей на героев истории и статистов – всего лишь моральное обоснование преступного замысла. Она становится катализатором преступления в тот день, когда Раскольников получает письмо от матери с известием о помолвке его сестры с Лужиным.
Подобный случай брака Андре Моруа называл «узаконенной проституцией». Жених богат, но репутация распутника мешает ему занять надлежащее положение в обществе. Семья нужна ему как средство поправить имидж. Невеста понимает это и заранее испытывает к будущему супругу одно лишь отвращение, вступая в брак главным образом ради денег. Хорошо зная любимую сестру, Раскольников не сомневается: «узаконенная проституция» совершается в данном случае ради него, Родиона, «чтобы судьбу его обеспечить», и оскорбленное мужское самолюбие отвергает подобную жертву: «Не бывать этому браку, пока я жив, и к черту господина Лужина!» Но как разорвать помолвку? Нужно устранить бедность семьи как основную причину мезальянса. И Раскольников берется за топор – ради горячо любимых сестры и матери.
Но удар убийцы рикошетит по нему самому. Раскольников с ужасом замечает в себе странную метаморфозу: те, кого он так сильно любил еще вчера, сегодня уже ненавистны. Вот они, сестра и мать, после долгой разлуки появляются в его каморке. «Радостный, восторженный крик встретил появление Раскольникова. Обе (женщины) бросились к нему. Но он стоял как мертвый…»: «Ступайте домой… Не мучьте меня». В дальнейшем Раскольников продолжает избегать своих женщин. Захваченные в доме убитой старухи ценности так и не стали основой материального благополучия семьи. Убийца не смог довести дело до конца, внезапно лишившись главного мотива: сестра и мать в одночасье сделались ему чужими.
Преступника обличить не смогли. Студент сам донес на себя и отправился на каторгу в далекую Сибирь – в основном, чтобы навсегда устраниться от любимых когда-то людей. Так все мы, с готовностью соглашаясь на грех, несем последнее наказание, забыв предостережение Распятого за нас Бога: «Что пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? И какой выкуп даст он за душу свою?»
Иеромонах Симеон (Мазаев), кандидат философских наук
